Небо в кармане!
Шрифт:
Старик приостановился в растерянности, приопустил руки. Доктор мигом встрепенулся, приободрился. Голос, вот что опыт делает, тут же профессиональную бархатность обрёл, зазвучал обволакивающе-масляно и важно:
— Опять же, голова! — поднял указательный палец к потолку.
— Что голова? — переспросил старик, оглядываясь на меня.
— Ушибленная! — доктор посмотрел на него, как на несмышлёныша. И куда вся былая растерянность делась? — Сотрясение, понимать надо! У Его сиятельства после такого могут быть абсолютно непредсказуемые последствия! О головных болях, сопутствующих им
Посмотрел на дядьку с видимым превосходством, приосанился и уже ко мне обратился:
— Ваше сиятельство, я рядом с вами сейчас обязательно находиться должен! До обеда хотя бы. Поймите, просто обязан по роду деятельности!
Ай, хитрован! Как лихо ситуацию к своей пользе повернул!
— С головой у меня всё хорошо. И с рефлексами тоже! Так что я вас не задерживаю. Ступайте на кухню, там вас накормят, — нахмурил брови. Ну, чтобы не вздумал противоречить, а то уже рот начал открывать. Не нравится, что на кухню? Так не в столовой или как она тут называется, тебе накрывать!
Пришлось добавить:
— И напоят! А за мной дядька присмотрит!
Последнее успокоило доктора, он кивнул и попятился к двери. Так задом и пошёл. Потому, что старик снова на него попёр! Правда, перед этим на меня коротко глянул, в ответ на мой смеющийся взгляд брови поднял, пожевал губами, словно удивился чему-то, и только тогда начал выпроваживать лекаря прочь из моей спальни.
— Не напирай! — пятясь, отмахивался руками доктор от дядьки.
— Слышал, что Его сиятельство приказал? Ступай на кухню, голубчик, ступай. Заждались тебя там, — продолжал напирать старик. — Наливка греется, водка стынет! Пришлём за тобой, коли что.
Выдавил его в коридор, не слушая дальнейших возражений, захлопнул перед докторским носом дверь, прошёл к окну, отдёрнул полностью шторы. Обернулся, посмотрел на меня ещё раз, но уже пристально и каким-то критическим, что ли, взглядом, пожевал губами:
— Проветрить, что ли? Позволишь окошко приоткрыть, твоё сиятельство?
Кивнул только. Этого, думаю, будет достаточно. А хорошо, что окошко в поле моего зрения оказалось. Удачно кровать поставили, можно на облака смотреть. Они так причудливо в стеклах искривляются, хоть какое-то развлечение.
А много, однако, усилий ему пришлось приложить, чтобы раму едва-едва приоткрыть! Даже лицо покраснело от натуги. А уж сколько скрипу при этом было, не передать. Давно не открывали, что ли?
Легонько сквозняком потянуло. А ведь дверь закрыта. Вентиляционные каналы? Кто его знает? Зато не почуял, как ожидал, запахов навоза. Почему-то уверен был, раз сельская местность, раз усадьба, то обязательно должно было и навозом пахнуть. Мол, одно от другого неотделимо! А тут ничего подобного не унюхиваю, не пахнет!
Зато явственно потянуло ароматом цветущей сирени!
Кстати!
— Не обидится доктор-то? Что его прочь выпроводили? Да ещё и на кухню?
— А чего ему обижаться, если он и так там прижился? А если и обидится, так что? Деньги увидит, враз все обидки свои позабудет.
— Ну и ладно, коли так.
Никогда не говорил в таком тоне и таких оборотов и словечек не употреблял в разговоре. А тут сами собой с языка срываются. Про поведение промолчу, тут всё почти привычно. Или не совсем? Иначе почему дед так странно на меня посмотрел? Я что-то не то или не так сказал? Да и ладно! Спросит, думаю…
— Умываться или сразу завтрак подавать?
Вздрогнул даже, настолько неожиданно вопрос прозвучал. Да ещё почти что над ухом! Ишь, подкрался! А я задумался, контроль за обстановкой утратил. Нехорошо!
— Умываться! — даже не задумался, сразу вылетело.
После прикосновения липких докторских пальцев кожа просто невыносимо зудела!
— И развяжи уже меня!
— Доктор не велел, — отмахнулся дядька.
— Велел, не велел, — не согласился. — он что угодно сейчас наговорит, лишь бы подольше здесь задержаться. Да развяжи же ты! Нормально я себя чувствую, нормально! И переломов у меня никаких нет! Так, ушибы только.
— Как, нет? Я же сам тебя из сарая беспамятного выносил на руках! Там любому сразу понятно было, что без переломов не обошлось!
— Любому, — скривился. — Ошибся ты! Говорю же, нет никаких переломов! Да развяжи же! Сил больше нет терпеть! И умываться прикажи!
Дядька в очередной раз пристально глянул. Замер на секунду, даже рот открыл, сказать что-то хотел. Да передумал, звучно плямкнул губами и всё-таки прислушался к моим словам, принялся меня освобождать от поднадоевших пут! Свобода! Ура!
Развязал верёвки и прочь пошёл. Из спаленки. Наверное, чтобы распорядиться насчёт помыться и позавтракать!
Что опять не так я сказал? С чем прокололся? Неужели прежний хозяин этого тельца умываться не любил?
Глава 3
Пока никого не было, попробовал ещё раз пошевелиться! Потянулся, аккуратно, буквально по миллиметру растягивая мышцы. Расслабился так же медленно. Пара вдохов-выдохов и ещё попытка. Осторожно напрягся, прислушиваясь к каждому суставчику, к каждой косточке — не хрустнет ли? Не прострелит ли острой болью?
Тяжко было. Словно самую тугую резину пытаюсь растянуть! Это что, настолько у меня тело к подобным упражнениям не готово? Связки не работают, мышцы не отзываются! Тяжело напрягать то, что никогда не напрягалось. Тогда пробую по-другому! Шевельнул сначала левым, а потом и правым плечом, приподнял их, вытянул руки вперёд и вверх, в пояснице тут же отозвалось и стрельнуло болью, но такой придавленной, что ли, как бы уже и застарелой, тягучей. Мол, болит, но уже подживает. Оттого и тянет. Пошевелился смелее, активнее подвигал руками и ногами. Несильно, сильно бы всё равно не получилось. Никто не собирался снимать с меня лубки и шины. Про повязки я уже вообще молчу!