Небо выше облаков

Логвин Янина

А еще у него был талант находить верные решения. Когда надо прикрывать чужие задницы, и при этом избегать проблем.

Я могла ему доверять целиком и полностью.

– Свет, давай я Андрюхе сам позвоню, если тебе сложно. Поговорю и все ему объясню. Вот как есть.

– Не нужно. Я уже звонила Андрею.

– Даже так? – в голосе Рыжего слышится удивление. – И что он сказал?

– Отправил меня в пеший поход и сразу в три направления.

Но мне не удается провести Артемьева. Он чувствует мое настроение и удерживается от колкости. В другой раз бы обязательно

съязвил.

– Уфимцева, неужели ты боишься? Ты, Светка?! – изумляется Рыжий. – Девчонка, которая в пятом классе на спор прыгнула со второго этажа дачи моих родителей в сугроб? Не верю!

– Ну, ты вспомнил. Ты бы еще вспомнил, как в восьмом классе я подбивала всех набить татуировки на плечах, и наши эксперименты с выпивкой, – прикрываю глаза, понимая, что улыбаюсь.

– Вить, я не видела Андрея больше трех лет, ты же не думаешь, что я стану говорить с ним о такой теме по телефону? – искренне удивляюсь его непониманию простых вещей. – Да, я боюсь ошарашить Шибуева, если хочешь знать. Влезть в его жизнь и перекроить планы к чертовой матери. Мне все еще важно, что он обо мне думает.

– Значит, саму тебя перспектива фиктивного брака уже не пугает? Вчера ты ответила категоричным «нет».

После того, как я со времени этого «вчера» столько всего передумала?

– Нет, – признаюсь. – Уже не пугает, если это будет Андрей. Я позвонила, и мы договорились послезавтра встретиться в кафе.

– Вот поговорите и узнаешь. Поверь, Шибуев просто идеальная кандидатура!

– Вить, а вдруг он изменился? Или у него серьезные отношения с девушкой? Или он не захочет? Это на самом деле совсем не авантюра! Всё гораздо сложнее. Я пока Андрея сама не увижу, не знаю, решусь ли пойти до конца.

Витька отпускает смешок.

– Свет, ты знаешь Шибуева не хуже меня. Не думаю, что он изменился. Зато у вас двоих появится шанс круто повернуть судьбу.

Я напрягаюсь. Иногда у Бампера шуточки, хоть бери и снова мутузь сумкой по рыжей голове.

– Не поняла, Артемьев. Ты сейчас о чем?

– Да так, просто к слову пришлось.

Ну конечно, а то я его не знаю.

– Ради бога, Витька, – говорю устало. – Закругляйся с намеками! Мне только мужа-бабника для полного счастья и не хватает! Я же ревнивая, прибью сгоряча, и не будет у тебя больше друга. Так что уж лучше без крутых поворотов судьбы!

Мы смеемся.

– Ладно, Света. А что с квартирой-то? Ведь остается вопрос с жильем?

– Да, остается. Никак не решусь попросить родителей купить мне квартиру. И дело не в том, Вить, что они не захотят. Я просто дома, понимаешь? Иначе бы давно уже переехала. Да и Андрюшке нужно общение. А здесь девчонки, кот, собака. Ему не будет одиноко в моей семье.

– Ты это мне говоришь, Свет? – хмыкает Витька. – Да мы с Таней сами никак от предков не съедем! Нам нравится здесь жить.

– Вот и мне. Поэтому, если что, попробую на время снять квартиру. В конце концов, законом это не запрещено, а прописка у меня есть.

* * *

POV Андрей

Дым в узкую створку окна уходит

медленно, клубится у капроновой сетки, не спеша просачивается сквозь п'oры, не желая уползать из тепла в сырые сумерки утра. Дым такой же сизый и плотный, как утренний туман. Я расстегиваю халат, затягиваюсь сигаретой, и прогоняю его из комнаты тяжелым дыханием. Освобождаю легкие, чтобы взамен глотнуть хоть немного прохладной свежести, пропитанной тишиной весеннего утра и ароматом цветущих яблонь, проникающих в душную ординаторскую.

Без четверти шесть. Утро. Позади еще одни сутки дежурства в хирургическом отделении скорой помощи, две плановые операции и одна внеплановая, продлившаяся больше четырех часов. Рутинная работа, вымотавшая меня к черту, забравшая силы и сон, но парнишка будет жить, а это главное. И мать его будет жить, чьи слезы заставили совершить невозможное и примерить на себя роль Бога. Хладнокровного существа, кромсающего плоть, сшивающего мышцы и соединяющего сосуды ради одной цели – во что бы то ни стало удержать в сломанном теле душу. Невидимую материю, для которой природа создала совершенный, и вместе с тем такой хрупкий футляр.

Как жаль, что в пятнадцать лет этим футляром почти не дорожишь, считая себя бессмертным и неприкосновенным.

Как жаль, что в двадцать семь не остается места мечтам и иллюзиям.

Я поднимаю бутылку и делаю длинный глоток, впитывая сухим горлом янтарную жидкость. Почти сразу же ощущая, как она, жгучая и терпкая, обжигая грудь, растекается внутри приятным теплом. Мой личный порог свободы, за который я позволяю себе уйти. День едва начался, а я уже пью пятизвездочный коньяк. Паскудно.

Сзади раздаются шаги и на талию ложатся руки – такие же уставшие, как мои. Жаждущие своего порога свободы. Они уверенно скользят под расстегнутый белый халат, забираются под рубашку и жадно оглаживают пояс брюк, точно зная, что мне нужно. Шеи касаются теплые губы.

– Андрей Павлович, у нас есть пятнадцать минут, чтобы забыть еще один день. Так что, если ты хочешь повторить прошлое утро, нам следует поторопиться. Я закрыла дверь, но ты же помнишь, в каком месте мы работаем – тишина не продлится вечно. Скоро заявится Павлюкин и все испортит своей унылой физиономией.

Рита – моя операционная сестра. Чудо, а не девушка.

– Андрюш, ну правда, операционная убрана, шовно-перевязочный материал на месте, аппаратура исправна и готова к новому дню. Да пусть Павлюкин только вякнет! Он тебе завидует, если хочешь знать.

– Чему? Тому, что у меня есть ты? Так это было твоим решением – работать со мной.

– И этому тоже, – я чувствую подбородок на своем плече и слышу смешок. – Но больше твоему вопиющему везению и волшебным рукам. Тому, что он такой же, как все, а ты – нет. У вас, у Шибуевых, какой-то особый ген в крови, который делает вас уникальными. Вот есть музыканты с уникальным слухом, а есть врачи. Ты Моцарт врачебного дела, и мне нравится работать под твоим руководством. Я знаю, что тебя ждет большое будущее. Павлюкин старше, но опытнее только по части интриг, не слушай его.