Небожитель
Шрифт:
— Я дала слово рыцаря.
— Вот я и хочу узнать, что это значит. Что стоит твоё слово? Если нас окружат враги, и всё будет выглядеть безнадежным, что ты будешь делать? Сбежишь или будешь защищать мою спину до смерти?
— Я буду сражаться до смерти!
— А если они скажут, что ты их не интересуешь, и они отпустят тебя, если бросишь меня или ударишь мне в спину?
— Я не нарушу слово рыцаря.
— А как же твоя клятва, которая сильнее слова? Ты же должна сохранить свою жизнь, чтобы спасти госпожу Инессу. Ты уже забыла? Ты всё готова была
— Я… я… предам слово, — опустив голову и закрыв руками лицо, призналась Уна.
— Ясно. Твоя прошлая жизнь тебе дороже этой. Ради неё, ты готова предать кого-то сейчас и в будущем. А я ведь уже один раз тебя спас и пообещал помочь исполнить заветную мечту. Нечестно получается. Ты сразу меня предашь, когда тут появится отряд Небожителей, и это будет угрожать твоей жизни.
— Мне жаль… но вы правы. Простите, я дала слово рыцаря, которое не готова сдержать из-за клятвы.
Уна была честной, прямой, но не очень умной женщиной. Рабская клятва делала её несвободной, трусливой тварью, трясущейся за свою жизнь и лишающей принципов. Травма долга из прошлого довлела над всеми её выборами и поступками в настоящем. Честно говоря, я не знал, как это преодолеть и надо ли.
— Сразу скажу, рядом со мной опасно. Скорее всего, ты попала под гнёт потому, что кто-то решил, что мы с тобой заодно. Я же для жрецов Храма враг, отступник, хотя я им ничего плохого не сделал. Это они ограбили и кинули меня сюда. Думаю, тот маг-грабитель, Макс, не соврал. Для Небожителей мы все конкуренты, а значит потенциальные враги, поэтому они следят за всеми, не помогают, а только мешают развиваться. Дают путь наверх только тем, кто прогнётся, и будет служить им, как раб. Если сейчас уйдешь и скажешь в храме, что мы лишь случайно один раз пересеклись, от тебя отстанут, наверное.
— Господин Александр, вы хотите прогнать меня?
— Я хочу верного союзника, но ты слишком боишься не исполнить свою клятву. Взгляни на себя, уже солгала мне, а при первой же угрозе жизни готова предать меня. Ты не можешь держать слово и быть настоящим рыцарем. Я буду полным глупцом, если поверю обещаниям такого человека.
— Я поняла, — сказала Уна, поднялась с места, поклонилась и начала медленно вылезать из повозки.
— Да уж. Думал, хоть ты проявишь хоть какую-то благодарность за помощь. Женщины, что с вами не так?
— Но вы же сами сказали…
— Ты даже спасибо мне не сказала. Не предложила минимальную помощь, не дала никакой полезной информации об этом мире, подземельях. Ты вообще не знаешь, что такое благодарность? — почувствовал себя уязвленным, недовольно высказался я.
— Я знаю, что такое благодарность! — возразила женщина, — просто вы так могущественны, взмахом руки способны поразить святых и даже Небожителей, а я всего лишь обычный воин. Как я могу быть вам полезна? У меня нет никаких ценных артефактов или знаний. Скажите, что я могу для вас сделать, и я постараюсь это выполнить.
— Ты
В глазах Уны нарисовались зачатки мыслительной деятельности и тут она выдала:
— Вы хотите, чтобы я убила жрецов и других служителей Небожителей в Тристраме?
— Что? Зачем мне это? Я не маньяк, мне не нравится, когда убивают и мучают людей.
Женщина недвусмысленно покосилась на футляр с Немезидой.
— Тогда, может, вы хотите, чтобы я… — тут Уна замялась, покраснела и опустила глаза.
Качая головой, словно не соглашается сама с собой, с трудом выдавила:
— Вы хотите, чтобы я разделила с вами ложе? Исполнила ваши мужские желания, как женщина?
— Это все твои идеи? — глубоко вздохнув, разочарованно спросил я у покрасневшей как помидор женщины.
Решил немного разбавить напряженную атмосферу и пошутил:
— Зачем мне ты? У меня для этого Немезида есть. Вон дверку снизу открыл и…
Оказалось, что эта стерва нас очень внимательно слушала. Она тут же замычала и забилась в своём ящике, а еще сильнее побагровевшая Уна кинулась защищать пленницу.
— Господин Александр, вы не должны поступать таким образом! Это ужасно! Ужасно и бесчеловечно!
— Да шучу я. Ничего такого я не собираюсь с ней делать. Хотя, если будет кусаться и проклинать, вместо того, чтобы отвечать на мои вопросы, у меня не останется другого выхода, как обратиться к крайним мерам. Она не желает разговаривать и подчиняться.
Ящик тут же затих и перестал дергаться. Это было доказательством, что Немезиду всё же можно заставить подчинятся, если доходчиво объяснить ей, что находиться без рук и ног в футляре, еще не самое худшее, что с ней может случиться.
После неудачной шутки Уна смотрела на меня, как на чудовище. Мне пришлось отвести её в сторону от повозки с подслушивающей разговор Немезидой, и трижды заверить, что я так сказал лишь для того, чтобы припугнуть пленницу. А после, самому подробно разжевывать, как она могла бы меня отблагодарить за спасение, раз верной спутницей она стать не сможет.
— Я хочу искренней, дружеской помощи. Честной, полной информации, что это за место, что и как тут устроено. Где, какие подземелья. Что где и как я могу тут получить и где отсюда выход наверх.
— А-а-а-а, — слегка успокоившись, протянула собеседница.
— Но вы же уже были на верхних этажах, достигли могущества и божественной мудрости. Разве вам не ведомы все тайны Башни?
— Что? Что ты там себе напридумывала? Говорю же. Я вообще ничего об этом месте не знаю. Та сучка, как её? Шанси вроде, дала мне деревянный меч и послала к цветкам с жуками. Они меня несколько часов гоняли по округе, а потом так избили, что я еле выжил и чудом унес ноги. Меня никто не встретил, не просветил, не накормил, не отвел в место, где бы я мог смыть с себя грязь, спокойно отдохнуть, получить разъяснения и помощь. И это после того, как меня против моей воли отправили сюда.