Неброшенный камень
Шрифт:
Житейских, где свинцовы брызги,
Где время расшибётся вдрызг и
Нас друг от друга не излечит.
И несть числа
Усталым стаям,
И чёрен
Вереск на откосах…
И зависает запятая,
И незаметен знак вопроса.
*
Образованщина (по Солженицыну):
Интеллигентность съел интеллект.
Под тополями да над
Ряды раскинул торговый век.
Над тополями, над кипарисами
Высоко небо – лазорь, лазурь…
Но камнем виснет,
Чтоб не разбиться нам,
То ль наша мудрость,
То ль наша дурь…
Да не ленивы мы!..
Да и не трусы мы.
Летим! – и Бог нас оберега…
И сине-море с глазами грустными
Шуршит ракушкой, камнями хрустает
И бьёт в бетонные
Берега.
*
Рассвет.
И – надо же! – восход…
Подспудной памяти движенье
Сродни движенью талых вод:
За ледоставом – ледоход,
Весна – и поумнел народ!
Но это – преувеличенье.
Лишь беды наше обретенье,
Лишь боль мы числим за собой:
Отчаянье Помпей и Трой,
Степных шатров лебяжьи крылья
И византийское бессилье
Колоколов, что в хлад и в зной
Всё громыхали, голосили…
Как обустроить нам Россию?
Поди, попробуй – обустрой…
*
Над неуступчивым стихом
Не тщусь, не мудрствую лукаво.
Стихам налево? Мне направо!
И на неправую расправу
Их отпускаю голяком.
Но тянет их, несёт упорно
На территорию любви.
И вот – ты лишний. Не юли!
Не спотыкайся! Не скули!
Иди направо – и покорно
Считай обиды, как рубли.
И загрусти над той строкой,
Над той рекой, где глыби зыбки,
Где ночи злы, а зори хлипки,
И некто в ступе и с клюкой
В сетях для рыбки золотой
Застрял –
Ну, просто по ошибке…
*
Полдень. Цикады. Жара.
Сквозь перекрытые ставни
В пыльном луче – золотые протоны-нейтроны:
Сгибших любовей твоих неисчётные клоны!
Время застыло –
И память в пыли стародавней.
Ходят в садах голубые от пыли вороны.
Спят на заборах в брезгливой истоме коты.
Зреет айва. Бронзовеют тяжёлые клёны.
Пыльные кроны. Усохшие листья-цветы.
Время
И нас обручило с собою.
И обозначив бессилье своё и тщету,
Позднее счастье – чужое? Конечно, чужое! –
Нас обнимает в осеннем цветочном бреду.
Но, засыпая,
Мы всё ещё верим в рассветы,
В жаркой тоске припадаем к ночному костру…
И отпустив,
Навсегда упустив своё лето,
Благословляем вечернюю эту жару.
*
Вот это – Божия гроза!
Светла, распахнута, свирепа!
Перевернув, придвинув небо,
Творит над нами чудеса.
И ропщет хлипкая фелюга,
В себя не веря ни на грош.
Весло, спасательных два круга,
Прильнувшая к тебе подруга
И рвущий пену дикий дождь!
И всё, что надо и не надо
Твоей стране – грозе одной
Сейчас доступно, и разлада
Нет между ливнями и мной.
И по немыслимой кривой
(Моя беда – его награда)
На волнолом, где автострада,
Несёт нас вихрь водяной!..
А взмокший, взмыленный прибой,
Перетрудившись до упаду,
Уже устал
И сникнуть рад бы…
И небо,
Небо и прохлада,
Над всей страной,
Над всей страной…
*
Сплошные дыры и прорехи!
Усевшись прямо над избой,
Вороны жрут мои орехи,
Швыряясь острой скорлупой.
Я их стращаю из рогатки,
Ору на них, но им плевать.
Весь белый свет – и взятки гладки! –
Они готовы обожрать.
Да что там сгибшие орехи!
Ещё досталась на орехи
Нам мелочь будничных утех,
Успех в латании прорех,
Большой залёт с постылой новью,
Вороньи чёрные гнездовья
Да этот грязный первый снег…
И за несбывшейся любовью
Твой долгий,
Горестный забег.
*
Викентию Пухову
Нам известно заранее
Всё, что наоборот.
Утро, злое и раннее,
Отболит и уйдёт.
До утра нам искусные
Всё стонали сверчки.
Незадачливо хрустнули
Под ногою очки.
Зябко в банном халате, но
Терпелив наш рассвет.
Зашуршит выжидательно
Серый ворох газет.
И рекламой, кроссвордами,
Казино-шапито,
Кони с мерзкими мордами
Загарцуют в пальто.
И заполнив молчанием