Небывальщина

Азимов Айзек

– Великолепно! – воскликнул Прентисс. – Но не забывайте про свое питье…

– Вот видишь! Ты уже загорелся моей идеей. И ты будешь вознагражден. Ты получишь дюжину самок человекообразных для себя одного…

Прентисс опасливо глянул на Бланш. Никаких признаков, что она это слышала, но кто знает?..

– А какой мне прок, – сказал он, – от дюжины сам… женщин, я хотел сказать?

– Не прикидывайся, – осадил его эльф, – будь правдив. Вы, человекообразные, известны моему народу как распутные и лживые созданья. Вот уже много поколений

матери пугают вами свое потомство!..

Он поднял стакан с гоголь-моголем и, провозгласив:

– За мое потомство! – осушил его.

– Подливайте себе, – сказал Прентисс сразу же, – подливайте.

Эльф так и сделал.

– У меня будет много детей, – сказал он. – Я продолжу и разовью расу суперэльфов. Расу электр… – он икнул, – электронных чудодеев, расу необозримого будущего…

Громко хлопнула дверь внизу, и юный голос позвал:

– Мам! Эй, мама!..

Блестящие глаза эльфа, пожалуй, были слегка затуманены.

– Затем мы приступим, – говорил он, – к перевоспитанию человекообразных. Некоторые и сейчас верят в нас, остальных мы будем, – он опять икнул, – учить… Настанут прежние времена, только еще счастливее: эльфократия будет становиться все совершеннее, сотрудничество все теснее…

Голос Яна-младшего прозвучал уже ближе и с оттенком нетерпения:

– Мам, эй! Тебя что, нет дома?..

Бланш сидела неподвижно. Речь эльфа стала чуть хрипловата, равновесие он держал как-то неуверенно. Если Прентисс вообще собирался рискнуть, сейчас, вот сейчас настало самое время…

– Сиди смирно, – потребовал эльф властно, – не валяй дурака. Что в твоем гоголь-моголе есть алкоголь, я узнал в тот же миг, когда ты задумал свой идиотский план. Вы, человекообразные, весьма и весьма коварны. У нас, эльфов, про вас есть много пословиц. К счастью, алкоголь на нас почти не влияет. Вот если бы ты взял кошачью мяту и добавил к ней капельку меду… А-а, детеныш! Как поживаешь, маленький человекообразный?

Эльф застыл на столе, бокал с гоголь-моголем – на полпути к его челюстям, а Ян-младший – в дверях. Яну-младшему было десять, лицо у него было замазюкано, волосы встрепаны. В серых его глазах читалось величайшее изумление. Потертые учебники болтались на конце ремешка, зажатого в кулаке.

– Пап! – позвал он. – Что случилось с мамой? И – и что это такое?

Эльф повернулся к Прентиссу.

– Бегом в библиотеку! Нельзя терять ни минуты. Какие мне нужны книги, ты знаешь…

От притворного опьянения не осталось уже и следа, и Прентисс окончательно упал духом. Существо играло с ним как кошка с мышью. Он поднялся, чтобы идти.

– И без фокусов, – предупредил эльф. – Никаких подлостей. Твоя жена по-прежнему заложница. Убить ее я могу и с помощью мозга детеныша, на это его хватит. Правда, мне не хотелось бы прибегать к крайним мерам. Я член Эльфетарианского общества этики, и мы выступаем за гуманное отношение к млекопитающим, так что можешь рассчитывать на мое благородство, если, конечно, будешь

подчиняться моим приказам…

Прентисс, спотыкаясь, направился к двери.

– Пап, а оно разговаривает! – вскричал Ян-младший. – Оно грозится, что убьет маму. Эй, не уходи!..

Прентисс был уже за порогом, когда услышал, как эльф сказал:

– Не пялься на меня, детеныш. Я не причиню твоей матери вреда, если ты будешь делать все точно, как я скажу. Я эльф, волшебник и чародей. Ты, разумеется, знаешь, кто такие волшебники…

И Прентисс был уже на крыльце, когда услышал, как дискант Яна-младшего сорвался на резкий крик… Мощные, хоть и невидимые вожжи, тянувшие Прентисса из дому, вдруг порвались и исчезли. Он бросился назад, вновь обретая контроль над собой, и взлетел вверх по лестнице.

На столе лежал сплющенный черный панцирь, из-под него сочилась бесцветная жидкость.

– Я его стукнул, – всхлипывая Ян-младший. – Стукнул своими книжками. Оно обижало маму…

* * *

Понадобился час, чтобы Прентисс понял, что нормальный мир потихоньку возвращается на место и что трещины, пробитые в реальности созданием из Авалона, мало-помалу затягиваются. Сам эльф превратился уже в горстку пепла в печи для мусора на заднем дворе, и о нем напоминало теперь лишь влажное пятно под столом.

Бланш была еще болезненно бледна. Говорили они шепотом.

– Как там Ян-младший? – спросил Прентисс.

– Смотрит телевизор.

– С ним все в порядке?

– О, с ним-то все в порядке, зато меня теперь неделями будут мучить кошмары…

– Знаю. Меня тоже, пока мы не заставим себя выбросить все это из головы. Не думаю, чтобы здесь еще раз появилось что-нибудь… что-нибудь подобное.

– Не могу передать тебе, – сказала Бланш, – какой это был ужас. Я ведь каждое его слово слышала, даже пока была еще внизу в гостиной.

– Телепатия, видишь ли…

– Просто двинуться не могла, и все. Потом, когда ты вышел, я набрала сил чуть-чуть пошевелиться. А потом Ян-младший шарахнул его, и я тотчас же освободилась. Не понимаю, как и почему.

Прентисс ощутил своеобразное мрачное удовлетворение.

– А я, пожалуй, знаю, в чем тут дело. Я был под его контролем, поскольку допускал, что он существует на самом деле. Тебя он держал в повиновении через меня. А когда я вышел, он решил, что пришла пора переключиться с моего мозга на мозг Яна-младшего. Это и была его ошибка.

– Почему же ошибка? – спросила Бланш.

– Он считал само собою разумеющимся, что дети, все без исключения, верят в эльфов и волшебников. Он заблуждался. Сегодняшние американские дети ни в каких волшебников не верят. Они просто никогда о них не слышали. Они верят в Тома Корбетта и Дика Трэси, в неустрашимых сыщиков и неуловимых преступников, в сверхчеловека и во множество других вещей, но только не в волшебников. И когда он попытался завладеть сознанием Яна-младшего, ему это просто не удалось…