Нецензурные рассказы. Контркультурная проза
Шрифт:
Но сон её всегда спасает от секса. Оно и понятно, собрались не для оргии – побухать. А пьём быстро – быстрей, чем кончаем. Дальше, как карта ляжет.
Рождённый пить – е… ть не может.
Алкоголизм.
Но только я один считаю себя алкоголиком.
Ни Егор, который пьёт, наверное, с первого класса, ни Танюха, блуждающая, где наливают, из хаты в хату, на протяжении уже трёх лет, не признают этот факт. Они здоровые члены общества! Танька видит в себе пока ещё женщину, смазливую, которой только за тридцать, а Егор в двадцать девять
В магазине беру ещё водки и пива. Закусь: грибной салат, маринованные огурчики, курица-гриль, полторашка колы. На оставшиеся сутки хватит.
Звенит мобила. С работы. Трубку не беру. Отмажусь после. Не в первый раз. Прокатит.
Входную дверь открываю тихо, чтобы не разбудить спящих. Медленно крадусь в гостиную.
Егор не спит. Он стащил джинсы с Танюхи, снял её трусики, но Танька, кажется, продолжала спать или претворялась.
– Ты что делаешь? – спрашиваю.
– Витёк, сколько баб было у меня за всё время, но ни у одной не рассматривал так близко…
Меня пробивает смех. Я не сдерживаю себя. Эта сцена из другой жизни. Егор не врёт. Все мимолётные пьяные трахи проходили у него на скорую руку. Как у мастурбирующего мальчика. Откуда ж познания анатомии женского тела?! Бедняжка. Дорвался до халявы!
Танюха приходит в себя и по инерции бьёт в лоб Егора пяткой.
Приступ смеха истеричный. Я валюсь на пол. Егор, отлетевший в сторону, не понимает, что произошло. Он смотрит то на меня, то на Таньку.
После сам начинает смеяться.
– Вы меня хотели изнасиловать! – заявляет потерпевшая.
– Тебя просто рассматривали, как картинку в порножурнале, – говорю я сквозь слёзы.
Танька натягивает джинсы, забыв про трусы. Ей не до смеха.
– Врёте!
– Успокойся. Это правда.
Она мне не верит. По глазам вижу: испугана. Своей беззащитностью.
– За два года нашего знакомства тебя трогал кто-нибудь без твоего согласия? Я или Егор? Другие – знать не хочу.
– Нет.
– Вот видишь. А Егор был сломлен твоей красотой. Между ног особенно. Да и выпил не в меру. Вчерашний стриптиз раззадорил. Любопытство проснулось. Ему захотелось заглянуть во внутрь.
– И что там интересного, гинеколог хренов?
– Да так…
Она успокоилась. Я был убедителен.
– Выпить ещё есть? – Танюху трясло.
Я кинул бутылку пива. Она, как кошка, поймала свою добычу. Но не без труда.
Егор открыл водку и принялся пить с горла. Я остановил его.
– Дружок, не наглей. Это не пиво. Разлей по рюмкам.
Недовольный, он нашёл на журнальном столике грязную замусоленную тару, налил по пятьдесят, сказал:
– За вас, ребята.
– Извинись, – говорю, – перед Танькой.
– Щас, выпью…
Он отставляет рюмку и лезет целоваться.
– Сука!
– Тихо, извращенец. Не ругайся.
– Витёк, она издевается надо мной.
– Правильно делает.
Егор заползает на диван, ложится, отвернувшись от нас. Обиделся. Слабохарактерный, он всегда так поступает.
– Пить больше не будешь? – спрашивает Танька.
– Оставьте пива.
– Я думал, тебя оставить в покое.
– Витя, ты – скотина, – шепчет он.
Его слова я пропускаю мимо ушей. Не стоит волноваться по пустякам.
Бутылка допита. Сон смаривает. Хотя всего три часа дня.
Первой засыпает Танюха. Егор спит давно. Я ухожу последним…
– Тань, а Тань? – спрашиваю.
– Чего надо?
– Давай тебе в жопу засуну два пальца.
– Почему два?
– Три не поместится.
Егора интригует наш диалог. Он говорит мне:
– У тебя не стоит уже? Пальцы решил применить?
– Хочешь на себе испытать?
– Витя, ты гомик!
– Зачем так грубо, Танька тебе поможет. А, Танюха? И с Егором квиты будете.
– Не хочу руки марать…
– Жаль, а то бы он подмылся.
Полночь.
Шведский стол пуст.
Снаряжаю Егора в ночной ларь. Даю деньги.
– Ментам, смотри, не попадись. Мне на тебя… сам понимаешь, а вот нас оставишь ни с чем.
– Лады, – отвечает. И уходит.
Танюха начинает приставать первой. Алкоголь делает женщину нимфоманкой. Она говорит:
– Я, Витя, ребёнок, милый, наивный… я не принадлежу никому. Я вижу свободу во всём, когда показываю вот это… – она снимает блузку и лифчик, большая отвисшая грудь беспомощно свисает до пупка; сиськи кажутся мне неестественными, днём раньше они были не такими, и я мотаю головой. – Хочешь, я взберусь тебе на колени котёнком? Ты погладишь меня.
– Отсоси!
Кончить в рот невозможно, коль не стоит. И Егор вернулся быстро…
– Я не помешал?
– Нет, – говорю.
Ширинку мою Танюха застегнула сама.
Всё повторяется. Пьём молча. Не по правилам. Егор думает, что я на него злюсь из-за Таньки. Ошибается. Я добрый и злюсь на себя. Я не вижу разницы между нами. Интересно, а у Егора получится?
– Танюша, Егорка тоже человек.
Она делает ему минет, я пью пиво. Смотрю.
Странное чувство возникает, когда ты не при делах. Егор оказался сильней меня, пусть я и старше…
– Идите вон! – не выдерживаю.
– Ты сам попросил, – говорит Егор.
Я бью его в лицо. Он падает на четвереньки.
Танька убегает в ванную, закрывается. Я не могу сломать дверь. Мне хочется её ударить. Злость закипает во мне расплавленным свинцом. От бессилия я поворачиваюсь, чтобы ударить ещё раз Егора, но получаю сам чем-то тяжёлым по голове…
Силуэт двоится. Фокусировка не удаётся сразу.
– На. Выпей!
Двести грамм водки. Егор протягивает мне гранёный стакан. Где он его взял?