Нечаянная радость (сборник)
Шрифт:
– Можно я сейчас окунусь? С дороги не мешало бы, душа-то ведь у бабы Зины наверняка нет…
– Ну, если не боитесь замерзнуть… У вас ведь и полотенца нет с собой. Но если вам душ нужен, так у меня в саду есть, вода в баке прямо на солнце нагревается. Женщины и дети все лето в нем моются.
– А вы?
– Душ я на работе утром принял, а освежиться – так для этого есть колодец и ведро при нем.
Андрей разделся и остановился у края бассейна.
– Глубоко здесь?
– По пояс будет. А если дальше, к самой трубе
Вода оказалась не холодной – ледяной! Андрей ахнул, как ступил в нее.
– Да вы не тяните, а быстренько трижды окунайтесь, во имя Отца и Сына и Святаго Духа! – посоветовал Саша.
Андрей перекрестился, присел и ухнул с головой, и дух у него захватило. Выдохнул – вдохнул и еще дважды присел и пробкой выскочил из бассейна. И растерялся – таким полыхающим пламенем охватило все его тело. Он и вытираться не стал, хотя Саша протянул ему его майку, так и стоял, мокрый, и с удивлением прислушивался к тому, как жар с кожи перемещался вовнутрь, доходя до глубины легких и сердца. И тут же солнце и ветерок, дувший тут, наверху, за несколько минут высушили его кожу.
– Да как же хорошо-то, Господи! – воскликнул он.
– Ага, проняло! – засмеялся Саша. – Ну, видать, было чего смывать святой водицей, коли враз так полегчало!
– Не без этого.
Андрей хотел бы еще так постоять, до того вольготно дышалось ему и грудью, и кожей, но откуда-то налетевшая мошкара быстренько загнала его в одежду.
– Пошли наверх, к монастырю? – спросил Александр.
– А пошли!
Сбоку от часовенки над родником нашлась еще одна лестница, по ней и поднялись.
– Н-да, погулял тут наш русский Мамай! – проговорил Андрей, оглядываясь, когда они прошли через пролом в кирпичной стене и оказались внутри бывшего монастыря. – А церковное начальство про это место знает?
– Приезжали сюда люди из Патриархии. Поглядели, посокрушались и ни с чем уехали. Один специалист в рясе мне сказал, что если когда-нибудь и дойдут у них руки до этого места, то очень нескоро. Монастырек этот знаменитым не был, построен был в середине девятнадцатого века и прославиться не успел. Не было в нем ни редкостных святынь, ни знаменитых старцев, один только святой источник. А восстанавливать его никаких денег не хватит. Глядите, и купола на храме нет – он весь целиком внутрь провалился.
– Да, бывший храм – грустное зрелище, даже если он похож на руины старинной крепости.
– Храм бывает разрушенным, но не бывает бывшим, – задумчиво сказал Александр.
– Это как понять?
– Ангел церкви остается при ней сторожем, даже если от нее остался единственный камешек. Так старые люди говорят…
Твоя хозяйка, например, баба Зина: я от нее это слышал. Пойдем назад?
– Пошли…
Андрей заметил, что его провожатый легко перешел на «ты», и от этого тоже стало легко и радостно.
Выйдя за бывшую монастырскую стену, они, прежде
Когда они вернулись в Павлинки, Александр принялся за починку двери козьего сарайчика. Андрей тут же вызвался ему помогать. Ну а мальчишки – это само собой: святое дело работать с отцом! Наладив дверь, принялись перекрывать крышу сараюшки толем, рулон которого Саша держал под навесом.
– Давно уже собирался это сделать, да все не было напарника, а тут тебя Бог послал! – сказал он.
Работали часа четыре, не меньше, а когда закончили работу, уже начало темнеть. Из дома вышла Евдокия Петровна и пригласила Андрея к семейному ужину, но на этот раз он решительно отказался:
– У меня ж теперь своя хозяйка есть, тоже, поди, с ужином ждет. Боюсь, обидится.
Александр проводил Андрея и, препоручив его бабе Зине, вернулся к семье.
– Как раз у меня и ужин поспел! – обрадовалась хозяйка.
– Спасибо, баба Зина. А это ничего, что я вас, как все, бабой Зиной зову? Может, лучше по имени-отчеству?
– А зачем по другому-то? Баба Зина я и есть, мне ведь уже за шестьдесят перевалило.
Андрей вспомнил знакомых шестидесятилетних дам и подивился простоте, с которой баба Зина принимает свою старость.
Они прошли в дом. Он состоял из большой передней комнаты, где перегородкой была отделена кухня с плитой, и двух задних комнат, одну из которых баба Зина еще раз предложила Андрею. В углу передней висели иконы, и Андрей перекрестился на них, как привык делать у Опраксиных. На предложение бабы Зины он ответил:
– Нет-нет, я лучше переночую на сеновале. Буду спать и одновременно изгонять свежим воздухом городскую копоть.
– А ты часом не куришь? – с опаской спросила баба Зина.
– Нет. Раньше курил, но года три как бросил. Осторожничаю.
– Правильно делаешь, Андрюша.
Ужин состоял из вареной картошки и салата из свежих помидоров и огурцов. Посередине в тарелке лежал нарезанный ломтями пышный павлиновский хлеб, а вокруг на разномастных тарелочках были разложены привезенные Андреем городские деликатесы: сыр, колбаса, красная рыба, масло.
– Угощайтесь, баба Зина! – кивнул на них Андрей.
Баба Зина положила на белый хлеб небольшой кусочек рыбки и с этим пила чай из кружки.
«Постный день!» – понял Андрей и тоже ограничился красной рыбой, чтобы не смущать хозяйку.
Наевшись, он, почувствовав, что сна у него еще ни в одном глазу, и тоже попросил себе еще чаю. Баба налила ему, себя тоже не забыла.
– А телевизора у вас, я смотрю, нет? – спросил Андрей.
– Почему нет? Есть. Вон в той комнате стоит. Племянники в отпуск ко мне приезжают, они пользуются. А я его почти не гляжу, я ж не телевизионная старушка.