Нечаянно беременна, или Не ходите, девки, в тёмную подсобку
Шрифт:
— Понятно, — тихо ответила Маша; теперь она точно знала, как нужно поступить.
— Что тебе понятно? — Татьяна Викторовна не на шутку испугалась тому спокойствию, даже, казалось бы, равнодушию, которое прозвучало в голосе девушки. — Да не молчи ты! Ответь, это правда или нет? Скажи хоть что-нибудь в своё оправдание.
— А что я могу сказать, раз на меня уже указали пальцем? — Мария смело посмотрела в лицо начальницы. — Доказать обратное я не смогу, но и подтверждать эти слухи — не собираюсь.
— Ты ведь понимаешь, что у тебя могут быть проблемы, если
— Конечно, понимаю, — спокойно ответила Маша, а про себя подумала: “Да он не только уже знает, но и пообещал, что сделает всё возможное, чтобы это не вышло дальше их узкого круга. А ведь я предупреждала, что такое сложно будет утаить”. Вслух продолжила: — Но я только что от гендиректора, и речь шла не об увольнении.
Вот тут уже насторожилась Татьяна Викторовна.
— А о чём же, если не секрет? — поинтересовалась она.
— Не секрет. — Мария улыбнулась, решив рассказать лишь конец разговора с гендиректором. — Мы говорили о приёме. Юрий Павлович интересовался, буду ли я сегодня сопровождать Артёма, потому что Юлия Ивановна — мама Артёма, — решила пояснить она, — хотела бы повидаться со мной до отъезда. Я пообещала, что приду, хотя до этого не собиралась.
Татьяна Викторовна не смогла скрыть своего удивления, но зато у неё хватило ума сложить два и два: девушка приглашена на приём как член семьи, и она знакома с первой женой гендиректора, о которой ходили очень противоречивые слухи.
— Поэтому я и хочу уйти немного пораньше, — продолжала Маша. — Чтобы быть готовой к тому времени, как за мной заедет Артём. А тут все эти пересуды и сплетни, — удручённо покачала головой. — Даже не представляю, как ко всему этому теперь отнесётся Юрий Павлович и что скажет Артём.
— Им не нужно об этом знать, — твёрдо сказала Татьяна. Она была многим обязана Юрию Павловичу и потому не позволит, чтобы в её отделе полоскали имя будущей его невестки, а то, что дела идут к свадьбе, уже сомневаться не приходилось. — Такие разговоры недопустимы на работе, — решительно поджала губы. — И я это прекращу! Обещаю тебе.
— Если вы в силах остановить эти сплетни, то сделайте это, — попросила Мария. — Думаю, так будет лучше для всех.
— Согласна. Я придерживаюсь такого же мнения. — Татьяна Викторовна едва заметно улыбнулась. — И я рада, что мы откровенно поговорили. Не буду больше тебя задерживать!
— Тогда я, наверное, пойду? — Мария поднялась. — Мне ещё много чего нужно успеть сделать.
— Конечно, иди. — Татьяна Викторовна усиленно соображала, что предпринять в первую очередь, чтобы прекратить все эти разговоры. “Для начала очень серьёзно поговорю с Ольгой, — думала она, провожая задумчивым взглядом свою лучшую сотрудницу. — Затем надо будет эту светлую мысль донести и до всех остальных”.
Девушка взялась за ручку двери.
— Мария, — остановила её Татьяна.
Услышав своё имя, девушка нерешительно посмотрела на начальницу.
— Спасибо за отчёт! — искренне
Мария кивнула и вышла из кабинета, стараясь ни на кого не смотреть, прошла к своему столу, взяла сумочку и направилась из офиса. Она решила, что не станет рассказывать Артёму о случившемся, по крайней мере, точно не сегодня.
“Нужно поспешить! Наверняка Олеся или скоро подъедет, или уже возле дома Артёма”.
И словно в подтверждение её мыслей зазвонил телефон. Мария провела пальцем по экрану и приняла вызов.
— Я не поняла, ты где? — недовольным тоном спросила Олеся.
— Скоро буду! — Маша вышла из здания и направилась к ближайшей остановке. — Меня задержала начальница. Ты не поверишь, что случилось!
— Да блин! Да сколько можно? — возмущалась подруга.
— Вот-вот, и я о том же.
Глава 46. Сборы, разговоры и другие прелести
— Так, осталось ещё немного подкрутить вот здесь, подколоть вот тут и выпустить возле ушка.
Вот уже целый час Олеся выполняла обязанности визажиста, парикмахера и стилиста. Мария уже была не рада, что согласилась на это преображение, как выразилась подруга в самом начале, вооружившись кисточкой и палеткой теней, оно теперь казалось ей сомнительным.
— Думаю, нужно ещё приклеить ресницы. — Олеся вытащила прозрачную коробочку и тюбик с клеем. — Тогда вообще будет вау.
— Не надо мне “вау”! — возмутилась Маша, пытаясь оглянуться и посмотреть на себя в зеркало; она всё это время просидела к нему спиной, подруга сказала, что так будет интереснее — потом увидеть сразу весь законченный образ. — Пусть будет живенько, ну, в смысле, хочу свои ресницы.
— Да там их почти нет, — возразила Олеся, доставая пинцетом подозрительную мохнатку и любовно рассматривая её со всех сторон. — Не боись, я тебе половинки приклею, а не целые. Они самое то будут к этому мейкапу: не слишком пушистые, не очень длинные и выглядят натурально. — И решила пояснить: — Ну как бы твои собственные, только гораздо лучше.
— Ну уж нет! Хочу свои ресницы, — настаивала Мария; нервно дунула на локон возле лица, который благополучно тут же вернулся обратно и повис возле глаза. — И подколи мне эту ерунду, она мешает.
— Никакая это не ерунда, а шаловливый локон, — заявила Олеся, обиженно надувая губы. — Это сейчас модно!
— Знаешь, дорогая, убери-ка ты этот локон куда-нибудь подальше и хватит уже мудрить там с моей причёской, — потребовала Маша. — Я считаю так: волосы должны быть или распущены, или собраны, других вариантов не дано.
— Какая же ты вредная, Машка. Всё тебе не так да не эдак. — И Олеся с упоением принялась перечислять все претензии подруги, которые услышала во время преображения, лихо копируя её интонацию: — Платье недостаточно длинное, на груди выкат развратный, ткань неприлично облегает, туфли на высоком каблуке, я такое не ношу. — Наклонилась и строго посмотрела в лицо своей подопытной. — Между прочим, я тут стараюсь сделать из тебя богиню. — Подобрала шаловливый локон и заколола его невидимкой. — Так лучше? Довольна теперь твоя душенька?