Нечаянные обстоятельства

Филиппов Алексей Николаевич

– Как же я расскажу-то? – вытаращил на комиссара испуганные глаза Громов. – Я ж там буду.

– Так, вернешься ты к нам, как стемнеет. Доползешь по степи до речки, а дальше по кустам прибрежным… Чего проще-то?

– Нет, – никак не хотел соглашаться Николай. – Я же говорю, что болен: не доползти мне… Кх-х-х.… А если меня бандиты поймают?

– Слушай! – заорал командир и, что есть силы, ударил кулаком по подоконнику. –

Ты всё у меня сделаешь, что комиссар сказал! А артачиться будешь, то я сейчас же пакет в штаб дивизии отправлю, чтоб мать твою в Семипалатинске к стенке поставили! Потом и сестру твою туда же! Ты понял меня?! Только попробуй, не вернись сегодня ночью!

Когда обоз, переправившись через реку, отъехал от аула Джанама больше, чем на версту, старик спрыгнул со своей телеги и подсел к понуро сидевшему на другой телеге парню.

– А я испугался, что не пропустят, – заговорил старец, утирая обильный пот со лба. – Решил уж, что прогорело наше с тобой дело. И откуда они только здесь взялись?

– Передовой отряд. Атамана Анненкова преследуют.

– Так им Анненков и дался, – усмехнулся старик. – У него тысяч пять бойцов таких, что оторви да брось. Казаки да уйгуры. Анненкова так просто не возьмешь, это я точно знаю. Видел Бориса Владимировича в деле. От тебя-то чего они хотели?

– Не знаю, – пожал плечами Громов. – Всё спрашивали, а почему это я в Красной Армии не служу. Я о болезни рассказал, тогда они махнули рукой и велели пропустить, сказав напоследок, что всё равно нас в Ушарале шлепнут.

– Не, не шлепнут, – махнул рукой старик. – Меня там всякий знает. Осмотримся пару деньков и за дело. Так что, Коля, скоро мы с тобой с золотого блюда яства диковинные вкушать будем и в портянках батистовых щеголять.

– Не говори «гоп», – вздохнул парень, проворно нагнулся с телеги и сорвал желтый тюльпан. – Там тоже не дураки сидят…

– Только бы они воевать промеж собой не начали завтра, – усмехнулся старец. – Нам это не на руку. Вот сладим дело, а потом уж они пусть друг друга напрочь расколошматят. Не жалко…

О том, что его в Ушарале всякий знает, старик здорово ошибался. Они только подъехали к глинобитному забору на околице села, так их всех без разбора сразу же уложили носом в горячую пыль и начали обыскивать. Обобрав испуганных путников до нитки, стали вооруженные люди совещаться: здесь ли расстрелять «эту гниль» или отвести подальше в степь.

– Я свой! –

верещал старик. – Старосту позовите! Он знает меня! Я здешний! Супряков я!

– Давай здесь их оприходуем, Тимоха, – сказал один из бандитов, крепко ударив носком сапога старика по ребрам. – Неохота по такой жаре идти куда-то.

– Здесь нельзя, через день вонять начнут, а могилу копать, земля тяжелая, камень один, – ответил его подельник. – Лучше отойдем в степь и там…

– Эй, казаки, – твердым решительным голосом сказал, лежащий возле стонущего старика Николай Громов. – К генерал-майору Анненкову меня отведите. К Борису Владимировичу. Он меня ждет.

– Чего? – переглянулись казаки, услышав не особо привычное в последнее время воинское звание и имя с отчеством предводителя партизанской армии. – К кому?

– К атаману вашему! – в голосе Николая послышался некий начальственный оттенок, от которого в душах казаков проклюнулся росток сомнения. Они немного пошептались, пожали плечами, и повели пленника к центру села, а спутников его заперли, на всякий случай, в хлеву старой конюшни.

Генерал-майор казачьего войска Борис Владимирович Анненков сидел за столом в просторной горнице и насмешливо глядел на связанного молодого человека. Черный застиранный халат генерал-майора был распахнут на мускулистой груди, обнажая перед пленником татуировку черепа с костями. Когда Анненков начал говорить, череп под грудью будто ожил.

– Так это я тебя жду? – чуть нахмурил бровь атаман и легко раздавил пальцами крупный грецкий орех.

– Я вынужден был так сказать, Борис Владимирович, – ответил Николай, не пряча глаз от атаманского взора. – Мне надо непременно с вами переговорить.

– О чем же?

– Я пробирался сюда из Иркутска и хочу вместе с вами бить красную заразу. Я с двадцати лет в добровольческой армии, контузию получил. Я готов жизнь положить на алтарь. Это, во-первых, а во-вторых, я хочу доложить вам, что в десяти верстах отсюда отряд красных.

– Эк, удивил, – усмехнулся Анненков. – Ты считаешь, что у меня разведки нет? Знаю я всё об этом отряде. Недолго им осталось небо коптить…, – атаман провёл рукой по внушительному чубу и кивнул казакам, застывшим у двери. – Уведите его, братцы… куда-нибудь подальше в степь. Не понравился он мне. Хвастливый, больно. Всё я да я… Не люблю таких…

Конец ознакомительного фрагмента.