Нечаянный король
Шрифт:
– Пусть Элкон пошарит по базам, – предложила Мара. – Для чего мы его на службе держим?
Вихрастый раскланялся с ней самым вежливым образом:
– Госпожа гланфортесса, при всем вашем уме и очаровании вы, простите на худом слове, малосведущи в компьютерах и информатике. Мало уметь ими пользоваться, надо знать еще некоторые тонкости. Искать можно все, что угодно… но объясните вы мне, чтоименно искать? Я просто-напросто не знаю, какую формулировкуприменить. «Земля – как живое существо», казалось бы… Я попробовал. И ничего не нашел. Под этим определением в глобальной
– А ведь урезал он тебя, – сказал Сварог удовлетворенно. – Не правда ли, госпожа графиня, любительница скоропалительных решений?
Крыть ей было нечем, но Мара по своей всегдашней привычке не собиралась сдаваться просто так. Пробормотала:
– Вот что делают с юными книжными червями объятия смазливых служанок… А ведь неделю назад на коленки на мои боялся посмотреть… Сделала я тебя взрослым на свою голову…
– Привыкайте, Элкон, – сказал Сварог, заметив, что парень все же чуточку запунцовел по старой памяти. – Привыкайте к этой непринужденной, творческой и веселой атмосфере, что царит на наших дружеских посиделках… Таков уж стиль нашей команды.
– Я понимаю, – ответил Элкон, судя по тону, приготовивший хорошую острую шпильку. – Некоторая агрессивность госпожи гланфортессы вызвана, мне думается, тем, что здесь она оказалась, откровенно говоря, не у дел. Подходящего занятия для нее что-то не находится, разве что на коне живописно скакать, красуясь перед градскими обывателями…
– А на мечах со мной не хочешь попробовать? – поинтересовалась Мара. – На деревянных, не бойся… Три схватки по семь минут, а? Синяков наставлю… А то возьмусь тебя очаровывать, чтобы терзался потом бесплодными мечтаниями… Думаешь, не умею? Я хотя и верная любовница, но, как любая женщина, чаровать посторонних мужиков умею…
– Люблю я вас, – сказал Сварог растроганно. – Какой вы у меня дружный, спаянный, спевшийся отряд… Как вы все обожаете друг перед другом выпендриваться… С вами и жить веселее, право слово. Только что же вы, такие остроумные и язвительные, не можете помочь своему командиру и королю, когда у него возникла настоятельная надобность разобраться с очередной тайной? Что приуныли? Чует мое сердце, придется мне в очередной раз самому справляться. А у меня вон прошения нерассмотренными лежат, целых три штуки…
Он придвинул к себе три свитка – два из них перевязаны простыми веревочками, завязанными узлом, третий обернут трехцветной тесьмой цветов какого-то клана, скрепленной сургучной печатью.
Ну вот, на двенадцатый день его пребывания здесь наконец-то заработало устройство прямой связи с народом – в стену королевского замка была вделана бронзовая медвежья башка с разинутой пастью, куда невозбранно дозволялось опускать челобитные, жалобы и прошения. Башка была соединена наклонной трубой с ящиком, ключ от которого имелся только у его величества, – приспособление простейшее, но дававшее определенный шанс, что народные чаяния и просьбы минуют канцелярские лабиринты…
– Итак… – сказал Сварог, распарывая кинжалом веревочки и шелковую тесьму. – Что же нам пишут… Некий глэв по имени Анегас вот уже одиннадцать лет обивает пороги Военной канцелярии с чертежами изобретенного им «секретного пороха», который срабатывает только в гланских мушкетах, а ежели попадет в руки к врагу, то ни за что
У входа мелодично прозвенел гонг – кто-то с той стороны двери, хоть и обладал правом свободного доступа, все же не вломился, как деревенщина, а деликатно давал знать о себе. Не глядя, Сварог на ощупь отыскал под столешницей бронзовую завитушку и нажал, отчего за дверью звякнул колокольчик, давая позволение.
Вошел глэрд Таварош, седой и подвижный, с неизменным кожаным мешком для бумаг под мышкой. Лицо у него было какое-то странное – выражение его точному определению не поддавалось.
– Плохие новости? – спросил Сварог, на всякий случай сначала предположив худшее по свойственному ему оптимизму.
– Как сказать, мой король… – Таварош пребывал в некоторой растерянности. – Только что пришли донесения с границы… Горротцы уходят из Корромира.
– Что? – поразился Сварог. – Сами?
– Да, мой король. Мало того, они очищают Заречье. Разведчики клянутся, что видели своими глазами, как они сворачивают лагеря, уходят колоннами, увозят пушки и обозы… В Корромире их, собственно, уже нет, горротский флаг спущен, крепость выглядит совершенно пустой, они даже не стали ничего разрушать напоследок или жечь… Глэрд Даглас приказал нашей коннице переправляться в Заречье и двигаться следом до границы, не ввязываясь в стычки…
– И правильно, – сказал Сварог. – Ничего не пойму. Ну да, я написал Стахору письмо. Мягко укорял его за вторжение в мое королевство, вроде бы ничем не спровоцированное. И в достаточно дипломатических выражениях намекал, что могу принять ответные меры, которые его неприятно удивят… Не мог же он испугаться парочки туманных намеков? Не тот человек…
– Да уж, с вашего позволения… – кивнул Таварош. – Стахору всегда была свойственна чрезмерная уверенность в себе…
– Не поверю, что он испугался, – покачал головой Сварог. – Лоранцы в схожей ситуации нагло высаживали десанты на мои земли… где и до сих пор пребывают. У меня попросту не было сил, чтобы дать им сдачи надлежащим образом. И Стахор не мог не знать о том, что творится на побережье Трех Королевств… Почему же он сейчаспокорно отступил после одного-единственного, обычного письма? Задумал что-то, а?
– Наверняка. Но что именно, я не могу догадаться…
– Вы не одиноки, глэрд, – сердито сказал Сварог. – Что ж, остается ждать дальнейшего развития событий, потому что мы все равно не додумаемся, в чем тут фокус… – Он задумчиво посмотрел на тартан Тавароша, синий в белую и черную клетку, и тут его осенило. Цвета те же самые, что на стягивавшей прошение тесьме. – Послушайте, глэрд… Не знаком ли вам некий молодой художник по имени Аркас, и не из вашего ли он клана? У меня тут лежит его прошение, в котором он жалуется на косность королевских сановников и их невежественное равнодушие…