Нечего прощать [СИ]
Шрифт:
И конечно экстаз, который они испытывали значительно усиливался тем, что они испытывали друг к другу.
Каждое утро, если они ночевали в квартире Андрея, они просыпались в объятьях друг друга, абсолютно голые и счастливые.
Андрей первым открыл глаза и увидел счастливое лицо Антона — тот еще спал и видел сны. Андрей нежно провел рукой по его левой щеке:
— Как же я люблю тебя, мое Солнышко, — сказал он, — ты самый бесценный дар, что я получал от жизни, милый. Ты книга, которую я читаю и каждый день открываю в тебе все новые и самые интересные
— Какой же ты неисправимый романтик, — сказал просыпающийся Антон и одарил любимого самым пылким и горячим поцелуем, от которого сердце забилось чаще и так пульсировало, что казалось еще немного — оно выбьет ребра и отправится гулять само по себе — так оно хотело вырваться на свободу.
Они обнялись и прижались как можно крепче:
— Не отпускай меня, — шептал Андрей, — умоляю, не отпускай, я хочу чтобы это было вечно. Я так люблю тебя.
Но некоторые обязательства перед этим миром все таки перевешивали в этой эротической идиллии. Антон включил музыку:
— Самое что ни на есть пробуждающее и жестоко циничное творчество, — сказал он запустив «Мой последний танец» Пола Оскара. Влюбленные облачились в нижнее белье, носки, одели халаты и пошли на кухню сочинять завтрак, регулярно обмениваясь легкими ласками, поцелуями и знаками внимания.
Разместившись в гостиной и попивая кофе с тостами они продолжили взаимное любование друг другом, сопровождавшееся нежными поглаживаниями коленей и соприкосновение стоп. Глаза естественно были также устремлены в одном направлении — они смотрели друг на друга и оба взгляда были глубокими и влюбленными до беспамятства:
— Я не хочу чтобы это кончалось, — сказал счастливо Андрей.
— Я обещаю тебе, что это никогда не прекратится, — ответил Антон, опустив свою руку ему на колено и позволив себе крайность подняться чуть выше и проникнуть в святая святых. Андрей откинулся на подушке и закрыл глаза от удовольствия. Антон подполз к нему и осторожно обнял, осыпая поцелуями…
Сия эротическая идиллия напрашивалась на то, чтобы перебраться в постель и не вылезать оттуда еще часика эдак два, но весь кайф обломал телефонный звонок, от которых оба влюбленных последнее время не ожидали ничего хорошего:
— Ненавижу, — опустил свою голову на грудь Андрея Антон, — почему всегда так некстати.
— А вдруг что–то случилось? — посмотрел на него Андрей и взял трубку, но ответил все же не совсем довольным голосом, — я слушаю.
— Андрюш, доброе утро, это Соня!
Ему пришлось взять всю свою волю в руки и выстроить благожелательный тон:
— Привет–привет! Как самочувствие?
— Более–менее хорошо. У меня вопрос, — вы с Антоном нас в аэропорт провожать поедете?
— А куда вы улетаете? — подскочил Андрей.
— Сегодня в Израиль к родственникам бабушки Ирины. Втроем.
— Вот это новости!
— Что там случилось? — вмешался Антон.
Андрей закрыл трубку рукой и объяснил:
— Они сегодня улетают в Израиль. Мы едем их провожать?
— Что за вопрос! — возмутился Антон, — конечно едем!
Андрей
— Мы приедем. Диктуй номер рейса и время вылета. Здорово. Мы сами доберемся я думаю, экспрессом. Встретимся там уже. По мобильным созвонимся.
Андрей выключил телефон:
— И когда они улетают? — спросил Антон.
— Сегодня днем. Рейс в час дня.
— Оперативно их тетя вывезти решила, — сказал Антон, — хотя неудивительно, учитывая то, какие сложились обстоятельства.
— А я люблю тебя, — улыбнулся Андрей.
— И я тебя, — ответил Антон и они поцеловались, — пойдем одеваться. Мы можем успеть часа на полтора заехать на работу.
— И то верно.
Уже в половину одиннадцатого утра из дома Гордеевых выехал кортеж. Хотя назвать эту процессию таким словом было бы слишком громко — просто Анастасия везла родственников до аэропорта. То, что Антон и Андрей рещились поехать на экспрессе очень упрощало поездку — поскольку в противном случае, пришлось бы ехать на двух машинах. Евгений собирался присоединиться к ним в аэропорту, поскольку у него оказались дела в городе. Анастасия прекрасно поняла куда и зачем поехал брат, но комментировать не стала.
В машине все внимание Ирины было занято Соней и та стоически терпела, про себя думая, что все это ей предстоит терпеть минимум месяц. Женя как мог отбивал настойчивое беспокойство бабушки, но она все равно не вслушивалась в его возмущения.
— Мама, — сказала Анастасия, — ты влюбленных то пожалей, смотри, чтобы не получилось, что ты им проходу совсем не давала.
— Настя! Это же другая страна!
— И что?
— Как это что? — не понимала Ирина.
— Значит так, — сказала Анастасия, — Женя, — если она вас достанет, — позвони мне, я все улажу.
Ирина обиделась и отвернулась к окну, а Марина попыталась ее утешить:
— Ира, ну не принимай все так близко к сердцу. Настя права.
Весь этот семейный кортеж и не заметил того, что от самого дома за ними не отставая двигалась фиолетовая «Ламборджини», в которой сидели Носов(шляпа, приклеенные усы, очки), Катя(огромный блондинистый парик) и Зина(еще один парик, на сей раз рыжий, очки и задорная шляпка). Катя, вооружившись биноклем докладывала о том, что происходит в машине:
— Главная и старуха спереди, голубки и еще одна старуха сзади, — говорила она, — болтают вроде бы. Напряжения не вижу.
— Да откуда там напряжение, — подала голос Зина, — эти люди никогда не знали что такое бедность и лишения.
— А ты что, знала? — съязвила Катя.
— Я до двадцати лет в общаге жила!
— Девочки, — подал голос Носов, — не ссорьтесь, — а про себя подумал, что это подобие шведской семьи начинает его забавлять. Он даже позволил себе представить сцену брутального лесбийского секса между Зиной и Катей, но никак не мог определиться КОГО из двух некрасивых женщин ему жальче всего в этой ужасной ситуации. Но тут дамы сами переключились с друг дружки на него. Причем отожгла именно Катя.