Нечего прощать [СИ]
Шрифт:
— И правда, спасибо тетя! — сказал Антон и убежал в сад.
— Андрюш, — сказала Анастасия, — я тебе на самом деле очень благодарна — я думала что он обрастет жиром, бородой и так и будет канцелярской крысой вокруг своих бесконечных книг.
— Что то я не совсем понял.
— Все очень просто — у Антона до тебя друзей не было вовсе. Ты первый человек, которому удалось пробить его стену, чтобы поверил. Если уж ты умудрился отвлечь его от «Биохимии», которую он с собой чуть ли не в туалет таскал и с ней там по часу сидел, то это дорогого стоит. Очень
— И в мыслях не было, — ответил Андрей, — я сам испытываю нечто подобное. У меня не было настоящих друзей. До Антона. Тут что–то новое я для себя открыл. Что я могу поверить другому человеку.
— Это прекрасно, — сказала Анастасия, — я пойду попрошу Клару выбрать тебе постельное белье и пижаму. А ты дождись своего друга с большой буквы А, и очень прошу тебя. Береги его. Ты даже представить не можешь, насколько сильно ему нужна твоя поддержка.
Черный «Форд» осторожно припарковался возле подъезда на 1-й Клинской. Виктор посмотрел на Зину и сказал:
— В следующий раз, все–таки, выбирай момент, когда вставать в позу.
— Я все и так поняла, — сказала Зина, — наверное ты прав. Поговорим об этом позже, хорошо?
— Ладно, сейчас мне еще надо вернуть машину и успеть заехать в офис за моей машиной.
— Я не понимаю, почему тебе не оставить эту семейную жизнь, — вдруг сказала Зина.
— Закрыли тему. Иди.
Зина вышла из машины, обогнула ее и остановилась у водительской стороны.
— Ты не хочешь меня поцеловать на прощание? — спросил Виктор Зину.
Зина поморщилась:
— Мама может увидеть. У нее окна во двор.
— Не говори мне чушь, — отрезал Виктор, — твоя мама десятый сон видит сейчас. Или двадцатый.
Зина наклонилась к нему и осторожно поцеловала. Беспокоилась она не зря. Примерно в середине сцены, сзади, со стороны внешнего проезда дома остановилась машина Тимофея и всю эту сцену Надя и ее водитель наблюдали во всей красе. Надя не смогла скрыть своего шока.
— Это твоя мама, — усмехнулся Тимофей.
— Как ты догадался? — испугалась Надя.
— По волосам и тому, как тебя перекосило, когда ты это лицезрела. Причем, я так понимаю, ты и старика этого знаешь.
— Да, — пусто сказала Надя. Ей было ужасно стыдно от всего этого.
— Ну поделись, что ли секретом — кто этот очаровательный кавалер на дешевом «Форде» явно напрокат взятом?
— Это отец Сони, Виктор Носов.
— Что? — Тимофей не верил своим ушам, — ты это вполне серьезно?
— Да. Я его часто видела у Сони дома. Неприятный тип. Я бы сказала мерзкий. И он любовник моей матери. Господи, стыд то какой. Бабушку удар хватит.
— Мне жаль твою бабушку. Она ведь прокурор?
— Была когда–то. Сейчас на покое, — проговорила Надя, — давай дождемся когда он уедет, и потом ты меня до подъезда проводишь.
Вскоре Зина и правда удалилась в подъезд, а черный «форд» вырулил по двору и исчез из виду. Надя вышла из машины Тимофея и сопровождаемая им пошла к подъезду:
— Ты
— Ты видел что они целовались. Какое это, к черту, «общение».
— Хорошо, хорошо, — сдался Тимофей, — даже если так. Она же взрослый человек и ей самой можно решать с кем лучше проводить время, ну или…
— Спать, — отрезала Надя.
— Я не понимаю, что в этом постыдного?
Они подошли к подъезду и Надя достала ключ от домофона:
— То что он отец моей подруги!
— Господи, что за пуританизм? Сейчас не те времена.
— А мне это важно, — отрезала Надя, открыла дверь и небрежно бросила, — спасибо за чудесный вечер.
Тимофей ухмыльнулся и вернулся в свою машину. Включив радио он попал на одну очень старую песню — «Смеющиеся глаза напротив», позитивная и оптимистичная песня, о том, что если все будут друг другу улыбаться, то этот мир не будет таким серым.
Тимофей задумался — Надя не умеет искренне улыбаться. Сколько он наблюдал за ней — всегда подозревал в ней какую–то бешеную фальшь, то что она не такая какой хочет казаться. И вот тут то он и пожалел что согласился поменять телефон Риты на эскорт этой девицы домой и приглашение на завтра в гости для знакомства с Антоном. Хотя его братик сам даст ей жару настолько, что она испарится с его пути со свистом — не из той он породы, чтобы терпеть возле себя подобных девочек. А уж учитывая его неприятие порнухи и вообще отношение к гетеросексуальным отношениям. Кажется у Наденьки просто нет шансов в этом пасьянсе. Тимофей снял автомобиль с ручника и плавно выехал на набережную, решив поехать домой через центр. Дорога доставляла истинное удовольствие. Столбы ночного освещения бежали справа бесконечной чередой. Тимофей слушал беззаботную песню и вспоминал Риту. Кажется, она запала ему глубоко в душу.
Анастасия спустилась на кухню за стаканом сока и столкнулась с Ириной и Мариной. Вид у них был чрезвычайно озабоченный. Анастасия морально приготовилась к очередному раунду допроса и собралась отбить все нападки любимых бабушек:
— Он ушел? — спросила Ирина.
— Нет, — развела руками Анастасия, — он остался дома у нас.
Ирина и Марина переглянулись в смятении:
— А спать где он будет? — испугалась Марина.
— Клара стелит ему на второй тахте в комнате Антона, а что такого? Ты же знаешь про цены на такси и нежелательность прогулок по нашему району в такое позднее время.
— Я все понимаю. Но почему в комнате Антона? — не унималась Ирина.
— Ох. А логику ты не хочешь включить? Мама, — посуди сама. Запихать его в одну из ваших или мою комнату было бы излишне экстравагантно, в комнату Евгена — и тому подавно. Остаются мальчишечьи комнаты. Тимоха и Женя гуляют и неизвестно когда придут. Представляешь — приходишь под утро, заходишь в свою спальню, причем законную, и тут тебе эта тушка спящая говорит — здравствуйте, меня тут переночевать твоя тетя пустила.