Нечего прощать [СИ]
Шрифт:
Первым высказал протест Антон. Он понял, что ничего им не собрать этим вечером — его что–то тревожило. Но Антон не понимал, что это было:
— Давай собирать детали, — сказал он, — не соберем мы сегодня ничего стоящего, не получается.
— Но как же так, — возмутился Андрей, — всего то девять вечера.
— Давай лучше приведем все в норму и последуем совету мамы и ляжем спать раньше — так мы действительно уснем в два и сможем завтра к десяти быть в конторе не в вареном состоянии, в котором пребываем обычно после таких ночей.
— Ну хорошо, — убедил, — я соберу детали в коробку,
— А может наоборот? — возмутился Антон, — не хочу я посуду мыть. А вот с коробкой сам разберусь
— Ладно, — сказал Андрей, — тогда и подмети что ли заодно.
— Подмету.
Андрей уединился на кухне и вооружился тряпкой для посуды, очень скоро множество гордеевских железных тарелок, в которых всегда переносили еду было вымыто и сложено в сушилку. «Двойные» порции Клары на поверку оказались по сути одинарными, и Антон с Андреем уговорили этот плотный ужин за раз.
Вернувшись в комнату он помог Антону с уборкой и они отправились готовиться ко сну:
— Стели мне у себя, — отрезал Антон, — твой диван ужасен.
Андрей обомлел. Хотя для предстоящего разговора это был идеальный расклад. Но все же Андрея испугало, что это последовало от Антона. Андрей поддался на эту уловку — все развивалось в наилучшем для него сценарии и он не думал отступать в сторону. Он включил колонки и из музыкального центра поплыли аккорды песни «Я буду оборонять тебя от всего» финской группы Ультра Бра. Динамичный развивающийся джаз–рок с грандиозной духовой оркестровкой и текстом о том, как лирическая героиня ищет потерянного возлюбленного от Кёльна до Латвии, не может найти, но обещает что всегда будет оборонять его от всего плохого, что может с ним произойти. Репертуар финской группы, которая давно распалась приятно щекотала душу Андрея, возбуждал воспоминания, которые так и крутились вокруг. Но что самое странное, все происходившее в комнате, как только она была заполнена звуками песни снова освежило некое странное состояние дежа–вю. Такое, будто с Андреем это уже происходило, только он смотрел на это с другого ракурса, другой позиции, но эту ситуацию он уже видел. Точно видел.
Андрей вынул из ящика с постельными принадлежностями одеяло и подушки. Поскольку Антон уже давно зачастил к нему, то неудивительно, что количество подушек должно было увеличиться. В результате из тумбы было извлечено пять штук.
Тем временем Антон достал свежую простыню и застелил диван, после чего сказал:
— Я сегодня последую твоему примеру.
— Какому именно, — поинтересовался Андрей.
— Я не хочу одевать пижаму, в ней душно, — ответил Антон.
Завершив обряд застилания постели оба по очереди сбегали в ванну почистить зубы и забрались в постель, чтобы наконец уснуть, пардон, поговорить.
Андрей выключил свет и посмотрел в потолок. Старый шведский светильник с оптоволокном, стоявший на телевизоре отдавал тонкие лучи света потолку и создавал на нем неповторимый рисунок. Темнота еще не совсем вошла во власть, поскольку было несколько рановато.
— Никогда не ложился спать в половину десятого, — сказал мечтательно Антон.
Андрей медленно повернулся и посмотрел на Антона:
— Тош, нам с тобой надо серьезно
— Ты меня пугаешь, Андрей, что–то случилось? — насторожился Антон.
— Я боюсь, что это случилось очень давно. А точнее два месяца назад, — вздохнул Андрей, — просто сегодня я побеседовал с Соней. И она подтолкнула меня к этой мысли.
Главная виновница этой беседы Соня стояла посреди гостиной своего дома ошарашенная заявлением родителей:
— С какой стати, мама? — спросила Соня, — почему ты принимаешь его у себя дома, восхищаешься его манерами, а сейчас резко меняешь свое решение ничего не объясняя? Раньше твои поступки иногда отличались рациональностью, по крайней мере все свои запреты вы хотя бы пытались мотивировать ваши запреты. И делали это весьма логично.
— Я не намерена ничего тебе объяснять.
— И я тоже, — ответил Виктор, — просто теперь у нас есть причина считать, что этот человек тебе не пара. И точка.
— А какого черта вы принимаете такие решения за меня? — возмутилась Соня.
— Мы твои родители, — ответил Виктор.
— И тебе пока что только шестнадцать лет, совершеннолетие у тебя с восемнадцати, а до этого ты полностью принадлежишь нам и мы принимаем решение с кем ты общаешься, а с кем — нет, — добавила Катя.
— Вот тут ты заблуждаешься! — выпалила Соня.
— Ничего подобного, — возмутилась Катя, — мы не для того тебя одевали, кормили, по Кипрам, Турциям и Чехиям возили, чтобы ты нам в один прекрасный день заявила, что считаешь, что сама можешь решать с кем тебе можно общаться, а с кем нет. Ты ведь, небось, и переспать с ним успела, за этим у вас вряд ли заржавело бы.
— Мама! Мы с Женей.
— Не смей при нас произносить имя этой мрази, — закричал Виктор, — слышать не хочу этого.
— Но я, я люблю его, — Соня пыталась держаться из последних сил, но внутри у нее все бурлило и клокотало от возмущения.
— Это обычная подростковая влюбленность. А этот подонок просто запудрил тебе мозги. И наверняка настроил против нас, — безапелляционно заявила Катя.
— Он и слова поперек вас не говорил никогда, — как могла отпиралась Соня.
— И завтра мы собираемся, и я увезу тебя в Тамбов, в старую бабушкину квартиру. Там найдем тебе нормального психолога, он из тебя всю эту дурь и влюбленность быстро выведет. Легко и безболезненно.
— Я никуда не поеду! — отрезала Соня.
— Тогда я запру тебя в твоей комнате и буду лично возить на учебу, — ответил Виктор, — или найму человека, которого приставлю к тебе на это время. Если твой Женя к тебе приблизится — я его убью.
Соня застыла:
— Убьешь меня, значит убьешь его.
— Господи, — скривился Виктор, — у тебя этих Жень еще будет такое дикое количество.
— Нет, — закричала Соня, — вы меня вообще слышите? Вы сначала говорите ДА, а потом резко меняете свое мнение, что то узнав, но при этом помалкивая в тряпочку ЧТО именно.
— Я все сказала, — протянула Катя, — чтобы духу его тут не было.
— Вас спросить забыла, — бросила Соня, — мне есть шестнадцать и юридически ты не имеешь права мне запрещать общаться с теми с кем я хочу!