Нечего терять, или Мужчину делает женщина

Шилова Юлия Витальевна

– Ты хочешь жить? – неожиданно спросил он.

– Хочу… – растерялась я.

– Я тоже… Но мне осталось совсем немного. Может быть, не больше месяца.

– Ты это брось. Такой молодой, а уже помирать собрался, – дежурно подбодрила его я.

– У меня рак крови, – сказал парень. – Это не лечится. А так хочется еще хоть немного пожить. Хотя бы самую малость…

– Тебя зовут Костя?

– Да, а откуда ты знаешь?

– Твой отец перепутал палату и пришел к нам. У тебя очень красивый отец. Он артист?

– Артист? Вовсе нет. Он очень богатый человек, денег полно, а сына вылечить не может.

Я стала успокаивать его. Голос у

меня дрожал, я очень нервничала. Новый знакомый взял меня за руку и с отчаянием заговорил:

– Послушай меня внимательно. Мне осталось жить считаные дни, а может быть, даже часы. Месяц – в идеале. Понимаешь? Это очень серьезно. Вчера я у ординаторской подслушал разговор отца с лечащим врачом. Они скрывают от меня правду, думают, что я ничего не знаю. Мне требуется твоя помощь.

– Моя? – опешила я.

– Ты должна мне помочь. Сама знаешь, просьба умирающего – закон.

Я сжала его ладонь:

– А где гарантия, что я умру от старости? Может, от меня тоже что-то скрывают. Ведь ты совсем меня не знаешь.

– Ты выздоровеешь. Я это чувствую. У тебя все будет хорошо. У меня есть деньги. Узнав о своей болезни, я положил их в шкатулку и закопал на даче отца. Как только выпишешься, поезжай на дачу и отыщи шкатулку. В ней ровно сто пятьдесят тысяч долларов. Двадцать из них твои. Адрес дачи вот на этом листочке, – он протянул мне бумажку. – Смотри не потеряй. – Парень тяжело откинулся на спинку кресла, силы покинули его. – Только будь осторожна. Отец ничего не должен знать. На даче он бывает редко, в основном по выходным. Лучше копать ночью, чтобы не увидели соседи. В нашем саду есть одна-единственная яблоня. Копай рядом с ней, не ошибешься.

– Господи, да что ты такое говоришь?! – воскликнула я.

– Знаю, что говорю, можешь не сомневаться. Я еще в здравом уме и твердой памяти. Спрячь листок. Выкопаешь шкатулку, двадцать тысяч возьмешь себе, а остальные деньги отвезешь моей любимой женщине.

– Любимой женщине?

– Ты считаешь, что у меня не может быть любимой?

– Нет, ну почему? Только при чем тут я? Ты мог бы ей позвонить, рассказать про деньги. Она бы их сама забрала. Так проще и намного надежнее.

– Может быть, но я так не сделаю.

– Почему?

– Потому что она не возьмет эти деньги.

– А с чего ты взял, что она их возьмет от меня?

– Потому что меня уже не будет на этом свете.

Казалось, все это просто дурной сон. Какой-то нелепый, абсолютно нереальный… Хотелось только одного – чтобы он поскорее закончился. Сердце болезненно сжалось.

– Я предлагаю тебе хорошие деньги за эту услугу, и ты должна согласиться. Понимаешь, она любовница моего отца, но была близка и со мной. Нам было очень хорошо вместе. Мы встречались тайно несколько месяцев. Отец ничего не знал. А затем произошла небольшая ссора. Она назвала меня сопляком и сказала, что я никто и зовут меня никак. Мол, я живу только за счет отца, а сам ни на что не способен. Она поставила точку на наших встречах и стала меня избегать. С тех пор, как я заболел, ни разу не навестила меня. Мне всегда хотелось доказать, что я на многое способен и у меня могут быть собственные деньги. Я пошел на подлость и обокрал отца. Понимаю, что это аморально, но у меня не было другого выхода. Я выкрал деньги из сейфа. Ты даже не представляешь, какого труда мне это стоило. Отец пришел в дикую ярость, перетряс весь обслуживающий персонал, а я остался вне подозрений. В конце концов, я его сын. Понимаешь, сын! Я не виноват, что мы полюбили

одну и ту же женщину. Разница в том, что я полюбил ее по-настоящему, а отец… так, просто пользуется ее красивым телом, покладистым характером.

– Она старше тебя?

– Да, на пятнадцать лет. При чем тут возраст, если приходит настоящее чувство? Мне необходимо доказать, что она ошибалась. Я знаю, отец дает ей какие-то жалкие подачки, а я хочу сделать для нее намного больше. Я мечтаю сделать ее богатой. Я хочу, чтобы она вспоминала обо мне с сожалением.

– Ты сам откопаешь эти деньги, как только выпишешься из больницы, – перебила я его.

Костя не обратил внимания на мои слова и, достав второй листок бумаги, положил его мне на колени.

– Это ее адрес. Передашь ей, что я очень ее любил, что эти деньги я заработал. Заработал ради нее. Чтобы она смогла расстаться с моим отцом и начать новую жизнь. Она обязательно встретит любовь, родит красивого мальчика и назовет его моим именем.

– Но почему ты мне доверяешь?

– Не знаю. Интуиция.

Мы помолчали. Я украдкой смахнула слезы и наконец решилась заговорить снова:

– Я хочу быть с тобой откровенна. Я тяжело больна. В глубине души я надеюсь победить, но все же понимаю, что могу и не выйти из этой больницы…

Голос мой прервался, я почувствовала, что вот-вот разрыдаюсь.

– Ты будешь жить. Вот увидишь, – уверен сказал Костя.

– А если вдруг…

– Если вдруг ты почувствуешь, что у тебя закончились силы для борьбы, передашь мою просьбу тому, кому доверяешь, кто будет здоров.

На балкон заглянула медсестра и позвала меня на процедуры. Я не могла просто так встать и уйти. Я должна была как-то поддержать Костю.

– Ты не сдавайся, – сказала я. – Ты только держись. У тебя есть ради чего бороться за жизнь. У тебя есть любовь. Понимаешь, любовь. Ради нее стоит бороться. У меня этого нет. Это исчезло вместе с моей болезнью. Мне всегда казалось, что любовь вынесет любые испытания, даже болезнь. А она, сука, оказывается, такая непостоянная, такая коварная… Прямо как дешевая девка. Я всегда думала, что мои проблемы – это проблемы и моего мужа. Оказывается, все не так. В этой жизни можно надеяться только на себя. Очень тяжело, когда понимание приходит в этих стенах.

– Тебя бросил муж?

– Да. Человек, с которым меня связывает несколько лет жизни и ребенок.

– Тут всех бросают… Вернее, почти всех… Ты не сказала мне свое имя.

– Виктория. Вика.

– Это значит победа…

Я с трудом улыбнулась и пошла вслед за медсестрой.

Вернувшись в палату, я увидела, что Миле совсем плохо. Такой растерянной и удрученной она еще не была.

– Знаешь, к черту эту гробницу, – решительно сказала я. – Сейчас позвоню маме, она принесет нам новые шторы, махровые коврики, кучу плакатов… В палате станет красиво, уютно, совсем по-домашнему. Я надену яркий халат и пушистые тапочки… – Я посмотрела на лежащую соседку и замолчала.

Молчала и Мила.

– Ведь мы же еще живые… – робко попыталась продолжить я. – Ведь нам тоже хочется тепла и домашнего уюта… Будь моя воля, я бы все эти гробовые стены выкрасила в какой-нибудь розовый цвет.

– А что от этого изменится? – безразлично произнесла Мила.

– Ты о чем?

– О том, что, если тут будет уют, нам не станет лучше… У меня не вырастет грудь, а результаты твоей крови не станут лучше.

– Ну нет, ты не права. Чтобы выздороветь, нужно не раскисать, не давать душе впадать в уныние.