Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка
Шрифт:
– И химических процессов мозга, – вставила Роуз, просто чтобы поддержать разговор.
Это лучше, чем унывать из-за того, сколько баллов Кью может получить за Когнав.
Брови Саманты (недавно откорректированные воском) поднялись на целый дюйм.
– Я доверяю педагогам: они знают, что делают.
– А я доверяю научным исследованиям: они дадут равные условия детям, независимо от цвета кожи и материального положения.
Саманта со стуком поставила бутылку с чайным квасом.
– И как же они это сделают, Лорен? Объективны ли эти ученые
– Я не эксперт, – сказала Лорен. – Но существуют способы рассмотреть уникальный случай каждого учащегося.
Саманта фыркнула:
– Легко тебе говорить.
– То есть?
– Да ладно тебе! Твой-то уникальный случай точно пройдет в академию.
– Это еще неизвестно.
– Известно-известно.
Тут же, будто вызванный желчной репликой Саманты, Ксандер отошел от шахматного стола и встал возле матери. Толстые линзы его очков отбрасывали тень на лицо и создавали знакомое ощущение, будто мальчик ставит окружающим диагноз. Азра и Саманта тоже упоминали о похожем чувстве, притом в последние месяцы все чаще. Казалось, что Ксандер выучил наизусть учебник по психологии и на каждого навесил ярлычок с названием расстройства, о котором ты и слыхом не слыхивал, но которое подходит тебе, как вторая кожа.
– Вы что, про Кристальскую академию говорите?
– Не сейчас, милый.
На лице Лорен появилось несвойственное ей выражение паники.
Искаженные линзами зрачки смотрели то на одну подругу, то на другую и остановились на Роуз.
– Вы думаете, что Эмма Кью не пройдет, так ведь? – спросил он громко, и в их углу кофейни повисло неловкое молчание.
Роуз посмотрела на Кью, сидевшую на большом диване: рот раскрыт, нос уткнут в книгу, взятую с полки кафе, вся в сладком забвении.
– Ксандер, ты такая жопа! – крикнула Эмма Зи.
Роуз нежно посмотрела на Зи, на недовольно скривившиеся знакомые губы. Прямо сейчас Роуз готова была расцеловать девчонку.
Ксандер обернулся и обеими руками показал девочке неприличный жест. Лорен нежно притянула сына к себе и носом ткнулась в его шею, не выказывая ни малейшего упрека.
Компания уже попросила принести счет, и тут в зал торопливо вошла встревоженная Азра.
– Извините, девочки. Я никак не могу дозвониться до Бека, я вся на нервах.
Лорен любопытно вытянула шею.
– А где близнецы?
– В эти выходные они с Беком. – Азра плюхнулась на стул. – Они должны были ждать меня у выхода школы Доннелли. Я приехала за ними, но их там не было. Они не писали Когнав.
Роуз удивленно моргнула. «Ты что, доверила Беку отвезти мальчиков на экзамен?»
– Подожди, а близнецы тоже собираются сдавать? – спросила Саманта.
Азра нахмурилась.
– А почему нет?
– Не знаю, – быстро сказала Саманта, пытаясь замять бестактность.
– Мы
«Мы?» — Роуз покачала головой, не желая участвовать в назревающей ссоре, но Азра уже поднималась с места.
Лорен побледнела.
– Слушай, я просто имела в виду…
– Я знаю, что ты имела в виду, – перебила Азра. Кожа вокруг ее глаз натянулась. – Мне надо в туалет.
Азра направилась к уборным, а Роуз смотрела ей вслед и поражалась самообладанию подруги. Это была дань уважения их дружбе, дар, который Саманта и Лорен не умели ценить так, как Роуз. Хотя даже Роуз иногда удивлялась, где Азра берет столько спокойствия и доброты, как у нее получается прощать Бека за его бесконечные проколы в роли мужа и отца, Саманту за ее самодовольство и резкость суждений, Лорен за манию величия и за то, что в ее глазах Ксандер вознесся на недосягаемую высоту над спортивными мальчишками Азры.
А за что же она прощала Роуз?
Должно же быть что-то. За столько-то лет.
Все началось в воде, откуда и мы все берем начало.
Курсы по плаванию много недель манили развешанными в спортзале плакатами: многокультурная компания улыбающихся мамаш, несколько папочек и стайка держащихся на плаву детей, снятые сверху и застывшие посреди аквамарина. Маленький шедевр графического дизайна. «H2O, детка!» – так назывались эти курсы на плакате.
Дешевый, надуманный каламбур, но для Роуз перспектива занятий была привлекательной: компания товарищей по несчастью, возможность выйти из дома, первая попытка отведать фитнеса после родов. «Сходи, сходи», – советовал Гарет. Сам он давно перестал регулярно тренироваться, забросил качалку одновременно с писательством, но он всегда старался побудить жену пользоваться их семейным абонементом.
В «H2O, детка!» были некоторые правила. Ребенок должен весить минимум пять с половиной килограммов и хорошо держать голову. На нем должен быть подгузник для бассейна. Родители должны иметь при себе индивидуальное плавучее средство. В свои три месяца Эмма весила почти 6300. Перед первым занятием Роуз купила упаковку розовых подгузников для плавания и проверила один на деле – в ванне.
О чем она забыла, так это о плавсредстве. Может, Роуз упустила это правило, напечатанное мелким шрифтом, а может, она саму себя считала вполне плавучим средством, ведь для нее немыслимо было даже на мгновение выпустить из рук крошечное тельце Эммы.
В развлекательный центр она приехала с опозданием. Небольшая проблема на медфаке: аспиранту отказали в стипендии на лето. Роуз сделала несколько звонков, исправила ситуацию, хотя эти проволочки задержали ее. Опоздав на шесть минут, она надела купальник и вышла к бассейну, крепко прижимая к груди маленькую Эмму. Тяжелый запах хлорки витал в воздухе.