Нечестный штрафной
Шрифт:
– … вот, говорят: «счастье тебя обязательно найдёт!»… не пойму, или я так офигенно прячусь, или оно меня как-то хреново ищет!
Молчание… не до смеха. Всхлипы под мышкой у меня…
И чё делать? Успокаивать?
Как бы эта попытка, попыткой изнасилования не закончилась, и не факт, что жертвой насилия не стану я сам.
Но погладить по головке красавицу можно. Пошептать на ушко что-нибудь хорошее, ласковое. Может, растает у неё лёд в душе и не будет больше слезу пускать мой любимый лечащий врач.
Тихо сопит красавица у меня под рукой.
Даже слов не подберу. Трахнуть? Не то, слишком грубо. Отыметь? Вообще бяка. А вот полюбил бы я её с большим удовольствием, но чувствую, что и тут мне облом. Не даст. Сама не даст, но и сопротивляться не будет, если инициативу проявлю.
Но как-то… стрёмно слишком. Не хочу портить звериными инстинктами очарование этой волшебной ночи.
Пускай всё идёт своим чередом – чему суждено случиться, то случится и без моей инициативы.
Потянулась. Левой рукой нежно ладошкой провела у меня по щеке. И сама губами дотронулась до краешка моего рта.
Я же, в ответ, правой ладошкой погладил её по волосам, и чуть сдвинув голову влево, прижался своими губами к её раскрытому рту.
Её язычок аккуратно прошёлся по моим зубам, как бы заставляя их разойтись.
Боги, сколько нежности в этом чувственном поцелуе!
Мои руки очень аккуратно пошлись по её плечам, нежно, едва касаясь, тронули трепетное тело в районе груди, и опустились по животику на ноги.
Уж больно затянулся поцелуй, кружится голова, её рука покоится на бугорке, и он, гад, вздрагивает!
Всё, опростоволосился! Всему виной моя подростковая гиперсексуальность!
А она так нежно его пожимает…
Губы отстраняются. Чарующий момент. Я стараюсь держаться и не дёргаться от её прикосновений.
Она снова кладёт голову мне на плечо. Вновь в её руках телефон… читает:
– … Внучка спрашивает у бабушки: – «Ба, а что такое любовник?» Бабка задумавшись: «Любовник… любовник… любовник… ЕДРИТЬ-КОЛОТИТЬ» и рванула на чердак к сундуку… из которого выпал скелет…
Я хмыкнул, а Зина только вздохнула, как-то уж слишком протяжно.
Грустно девушке. И хочется, и колется. Понимает, что сейчас у нас классический кошмар может произойти, но, видно, алкоголь не захватил голову. Как там Карлович сказал – пьяная баба «звезде» не хозяйка, но тут явно не тот случай, умная женщина и сильная, хотя всякая сильная женщина очень мечтает хоть на мгновение побыть слабой за сильным мужским плечом. И вот это плечо, пускай всего лишь на эту ночь, у нее под головой, а моё молодое тело ей наградой.
И не думает отодвигаться и держать дистанцию. Не знаю, дойдёт ли у нас до чего более серьёзного, но и то, что сейчас достигнуто с её стороны очень смело.
Опять горит экран телефона.
– … Жена мужу: дай денег на лифчик. Муж:
Смеёмся от души, причём её рука, как бы невзначай, прошлась по тому месту, где недавно был большой бугорок, а теперь лишь большое влажное пятно. Но можно представить, что это я нечаянно вино разлил.
Отстраняется.
Я же расстроено вздыхаю, но зря – подаёт полный бокал вина, и сама держит в левой руке такой же.
Чокаемся и цедим божественный напиток. Опять её тело плотно прижалось правым боком ко мне.
Моя левая ладонь нежно гладит её по мягкой и такой упругой ягодице. Молчим, наслаждаясь этой, поистине волшебной, близостью. Она опять уже одной рукой умудряется копаться в телефоне.
– … чтобы хоть как-то оживить свадьбу, тамада назвал невесту блядью!
Ржём в голос, а кто-то и вино пролил, но, блин, не на себя, а именно на мои многострадальные шорты!
Вино не отстирывается, говорят, придётся теперь выкидывать.
И опять очередной перл на медицинскую тему.
– … мамочка, ну и шо из того, шо я переспал с пациенткой, многие врачи так делают… – Да, многие, но ты-то, блядь, Сеня, – ВЕТЕРИНАР!!!
Опять раскаты смеха по всей палате проносятся.
Ох, что-то анекдоты всё откровенней и откровенней становятся.
– Я надеюсь, вы, Зинаида Степановна, у нас не ветеринар? – смеясь, спрашиваю я.
– Нет, но посмотреть могу, и не только посмотреть, товарищ пациент. Надеюсь, вы гавкать умеете? – опускает она свою ладошку в район начавшего воскрешаться бугорка.
– Гавкать – нет. Я что, кобель какой-то? Я только мурлычу от удовольствия!
И вновь прижимаю её к себе.
Наши губы вновь встречаются, и на пару минут в палате слышится только очередная песня, в этот раз в исполнении «Самоцветов».
Отдышались. Что-то поцелуи всё продолжительней и продолжительней получаются.
Забрала у меня бокал, наклонилась. Потянулась за бутылкой. Конфетной обвёрткой пошуршала, опять вернула мне наполненный бокал. И вновь потянулась за поцелуем.
В этот раз действовала она более напористо, опять языком заставила разжать мои зубы, а потом мне в рот предала конфету.
Отстранилась.
Лампа потушена уже давно, ещё после первого поцелуя, из освещения только тусклый свет луны и ярко светящийся временами экран телефона.
– Это – закуска. – Улыбается. – Давай, за нас и за сегодняшний вечер! До дна!
Чокаемся.
Вторая бутылка такими темпами скоро точно закончится!
Забрала бокал. Вновь у неё в руках телефон, хотя, к чему он? И так понятно обоим, к чему всё идёт. Но приличия должны быть соблюдены, причём, с обоих сторон.
– … на даче мужик ходит по грядкам голышом. Соседка увидела. Спрашивает: – Ты зачем голым ходишь? – Как зачем? Я хожу, а помидоры от смущения краснеют. – пожалуй и я так же сделаю. Через какое-то время дачник встретился с соседкой вновь, и решил поинтересоваться: – Ну, как помидоры? – Да никак! А вот огурцы попёрли!