Нечеткая грань
Шрифт:
— Всегда знала, что могу на вас положиться, господин Войцек.
— А вот я не знал о железной хватке жены моего друга, несмотря на долгое знакомство.
— Вы еще многого не знаете. Во мне живет не один человек, а несколько, но они спали, когда вокруг была благодать. Теперь они начали пробуждаться один за другим. Так часто бывает, когда человека загоняют в угол. Я волчица. Кошка во мне умерла, но звериный инстинкт самосохранения не может умереть.
— Полагаю, вы многого добьетесь.
— Не сомневаюсь. Жизнь продолжается. Условия изменились, и я воспринимаю перемены как сигнал к действию. Во мне не осталось
Банкир расплылся в улыбке.
Поднимаясь по широкой мраморной лестнице здания прокуратуры, известный адвокат Роман Ильич Сатановский по-отечески похлопывал Кристину по плечу.
— Не волнуйся ты так, девочка моя. У нас нет никаких проблем. Проблемы у следователя. Не решаемые. Ты ничего не забыла мне рассказать?
— Я расписала тебе свою жизнь за последние два месяца поминутно, — ответила Кристина.
— Уникальная память. Сознайся, ты ведешь дневник?
— Нет. Глупо записывать свои мысли, чтобы однажды их прочитал твой муж. Дневник — это самодонос. Я не сентиментальна, как прыщавая курсистка из позапрошлого века.
Они остановились у двери с табличкой «Старший следователь Дымов А.А.».
— Мы не ошиблись? — удивилась Кристина. — Я думала, меня будет допрашивать Вербицкий.
— Вербицкий — представитель областной прокуратуры. Шишка! Но уверен, он будет присутствовать, сидя в сторонке. Перекрестный допрос более эффективен. Помни, отвечать будешь только с моего согласия.
Сатановский постучал в дверь, и они вошли. У Кристины дрожали колени, но лицо оставалось невозмутимым.
За столом сидел добродушный седовласый мужчина. У окна на стуле — Вербицкий. Пройдоха Сатановский никогда не ошибался. Тридцать пять уголовных дел, выигранных в судах, о чем-то говорили.
— Присаживайтесь, Кристина Борисовна. Приветствую вас, Роман Ильич. Вы будете вести дело подзащитной? — спросил хозяин кабинета.
— Рад видеть вас, Сан Саныч, — улыбнулся адвокат. — Громкое заявление. Дела-то никакого нет и быть не может. Я хочу лишь поддержать правосудие, которому мы с вами служим.
— Ничего не имею против. А это Илья Алексеевич Вербицкий из областной прокуратуры. Он возглавляет следствие.
— Рад видеть вас. Примите мое искреннее восхищение вашей работой, — поклонился Сатановский.
— Спасибо. И вы виртуозно работаете, господин Сатановский.
Выдержав паузу, следователь открыл папку.
— Они не готовы, — шепнул адвокат на ухо женщине.
— Вас вызвали сюда, Кристина Борисовна, как главного свидетеля, — начал Дымов деловым тоном. — Но у милиции, как видно, другой взгляд на события. Они вас квалифицируют как подозреваемую в заговоре с целью убийства вашего мужа Петляра Дмитрия Андреевича. Нам предстоит разобраться в этом вопросе.
— Так начинайте, господин следователь, — сказал адвокат. — Ваш ход. Впрочем, он так очевиден, что мы могли бы закончить эту историю, не начиная ее. Есть молодой повеса, красавец-художник, не лишенный таланта, и прекрасная женщина, богатая, умная, живущая с самодуром-алкоголиком, да еще к тому же импотентом на четверть века старше жены. Что тут думать? Избитый сюжет, описанный
Следователь выслушал тираду с полным спокойствием.
— Вот факты. В два часа ночи или чуть позже пьяный Дмитрий Петляр вдруг, невзирая на грозу, садится в свою машину, почему-то открывает верх и куда-то уезжает. Жена в это время находится в доме и, по ее словам, крепко спит. На двадцатом километре водитель, знающий дорогу наизусть, даже не пытается притормозить и на бешеной скорости слетает с обрыва, машина падает в море. Вам не кажется эта история странной?
— Кажется, — кивнул адвокат. — Но при чем тут жена пьяного олигарха, у которого снесло крышу в прямом и переносном смысле?
— У него не сносило крышу. Петляр не сумасшедший и никуда не собирался ехать. В машину положили его труп, а за руль сел Афанасий Утехин, получив за работу миллион долларов. Чемодан с деньгами лежал в багажнике машины. Остановившись в сотне метров от обрыва, он переложил деньги из чемодана в сумку, а потом использовал это приспособление.
Следователь достал палку и положил ее на стол.
— Тут даже углубление есть для упора в руль и в педаль газа. Все сделано точно. С помощью этого приспособления машина набрала разгон без водителя. Просчет заговорщиков в следующем. Они не знали или не учли прилив. Машина спланировала, приводнилась на днище и только потом затонула. При ударе палка осталась на месте, а труп унесло в море. Сидел бы Петляр за рулем, этого не случилось бы. Он был дисциплинированным водителем и всегда пристегивался ремнем безопасности. Прилив все испортил. Свались машина с такой высоты на береговые камни, от нее ничего не осталось бы. Далее. Деньги были найдены закопанными возле дома художника, а сам он скрылся. Без содействия жены Петляра операция не могла состояться. Речь идет о сговоре.
— Не преувеличивайте, Сан Саныч. Кристина ничего не знала о наличии денег у мужа, будь они в чемодане или на чердаке. Утехин о них знал, он участвовал в операции по передаче выкупа похитителям. Известно, что те денег не получили.
— Кстати, — заметил Дымов, — следов присутствия кого-либо на птицеферме не обнаружено.
— Разумеется. Зачем же оставлять милиции стрелки мелом на асфальте.
Беседа шла размеренно, спокойно, как милый застольный разговор.
— В каких отношениях вы были с Афанасием Утехиным? — спросил Дымов Кристину.
Она посмотрела на Сатановского, тот кивнул.
— У нас не существовало никаких отношений. Я хозяйка, он наемный работник. Внешностью меня не соблазнишь, видела и получше. С мужем они легко сблизились и часто философствовали за рюмкой, но я в этом не участвовала. Не интересно.
— Вот видите, господин следователь, — продолжил адвокат. — Вполне достойный ответ, и я не вижу причин не верить Кристине Борисовне. В конце концов никто из нас со свечкой рядом не стоял. Я с вами согласен в одном. Безусловно, Утехин может быть причастен к автокатастрофе и афере с деньгами. Но при чем тут моя подзащитная? Допрашивать надо художника, когда вы его найдете. Я не позволю из порядочной женщины делать козла отпущения. Это же типичный наезд.