Нечисть. Упырь
Шрифт:
Рядом с Кульбасом стояла женщина. Диковинный вид ее привлекал к себе внимание. Редко можно встретить в наших степях девчат такой стати. Светлые волосы подобраны красной лентой на голове, а сзади собраны в тугую косу, толщиной в руку. Ярко расшитая сорочка туго обхватывала ее грудь и стан. Юбка зеленого цвета перетянута черным поясом на талии, такого объема, что, если расставить пальцы одной руки и к ним присоединить также пальцы другой – то они точно сошлись бы. На ногах – сапожки темно-синего цвета. Две вещи больше всего удивили Игната: необычайно зеленого цвета
Удивительное дело: с тех пор, как Головань вошел в комнату, молодая панна безотрывно смотрела на него, как будто изучая. От этого взгляда Игнату делалось не по себе.
– Добрый вечер, пан полковник. Извините, что так поздно Вас беспокою. Но не по своему желанию, а по службе.
– Ладно-ладно, хорунжий. Говори, с чем приехал. Я помню тебя по последней битве. Воин ты славный. Да и кошевой тебя, понапрасну, по степи гонять не станет. Знаю, что ты у него для особых дел состоишь. Хотя я и сам догадываюсь, зачем ты приехал: «поход на Крым?»
В это время жена Кульбаса, извинилась и сказала, что не хочет мешать разговору. Полковник чуть заметно кивнул головой. Потом, спохватившись, сказал:
– Это жена моя – Инга. Я забыл Вас познакомить. Проклятое недомогание меня мучает.
– Добрый вечер, панна, – сказал Головань и слегка склонил голову.
Хозяйка кивнула в ответ и пошла к двери, ведущей в соседнюю комнату. По пути, она на мгновение, повернув голову, еще раз взглянула на Игната. Молодой казак тряхнул головой, как будто хотел очнуться. Но тут, же вспомнил, что полковник ему задал вопрос.
– Ваша Милость правильно догадались. Кошевой спрашивает, выступите ли Вы с войском этим летом на Крым. Вот и письмо от него.
Хорунжий отдал письмо Кульбасу и вернулся на прежнее место. Пока полковник разворачивал письмо и читал его, Головань продолжал рассматривать комнату. Мельком взглянул на дверь, куда вошла жена полковника, и остолбенел. Дверь была приоткрыта чуть больше, чем наполовину. В соседней горнице он увидел полуобнаженную хозяйку, стоящую лицом к зеркалу. Женщина была в одной юбке с распущенными по плечам волосами. Она стояла босая спиной к Игнату и лицом к зеркалу. Казаку было хорошо видно ее отражение: пышные, огромного размера белоснежные груди с торчащими сосками, окруженными большими светло-коричневыми ореолами. Девушка стояла и поправляла руками волосы.
Головань не знал, что ему делать, он готов был провалиться сквозь землю: «Еще подумают, что я подглядываю! Не самому же мне дверь закрыть. Тогда точно будет скандал». Выход пришел сам собой.
– Пан полковник, простите за смелость, только позвольте мне позвать моего товарища казака Степана Колоду. Он так любит оружие, а такого, как у Вас, думаю, еще и не видывал. Не откажите, прошу Вас.
– Пусть посмотрит, раз такой он любитель.
Игнат повернулся и уже, когда выходил из комнаты, услышал, как хлопнула дверь.
– Э, да уж, не специально ли панна сама дверь не закрыла. Надо внимательнее к ней присмотреться.
Во дворе за столом Колода беседовал с казаками. Игнат с крыльца позвал:
– Пошли со мной, до хаты.
– А што сталося, Игнат?
– Пойдем, оружие смотреть будешь.
– Какое оружие?
– Та пошли ты уже, потом объясню.
Войдя в комнату, где еще недавно сидел полковник, казаки столкнулись с хозяйкой. Игнат посмотрел на Ингу безразличным взглядом, как будто ничего и не случилось, и спросил:
– А где пан полковник?
– Мужу стало плохо. Я его проводила в опочивальню.
Казаки поклонились хозяйке, и вышли из дома. На улице они сели за стол.
– А где нам можно будет переночевать, панове товариство?
– А вот стоит хата старого Петра Коцубы. Он там сам живет. Жена умерла, детей нет. Он с радостью Вас примет, – сказал седой казак, который докладывал полковнику о прибытии гонцов.
– Вот спасибо, добродию, извините, не знаю Вашего имени.
– Я, сотник Яворной, если будет нужна помощь, то обращайтесь ко мне.
Хлопцы встали из-за стола и направились к старому Коцубе. Хата, отведенная им для ночлега, была небольшая. Белая мазанка, состоящая из двух комнат. Дом окружала деревянная изгородь. Казаки еще от калитки, не входя во двор, начали звать хозяина. Дверь в хате отворилась, и на пороге появился невысокого роста человек лет семидесяти, а может и старше.
– А что Вам, добрые люди?
– Пустите, диду, нас к себе на постой.
– О, Вы, наверно, Сичовики, посланцы к полковнику?
«Ну, село, – подумал Игнат, – не успели приехать, уже все всё знают».
– Так, диду, это мы.
– Заходите, Ваша ласка. Ночуйте, я буду рад.
Внутри хаты было чисто прибрано, но роскоши никакой не было. Земляной пол, выбеленные стены. Посредине стоял стол, окруженный лавками, в простенке была печь, в углу икона с рушником. В другой комнате лежанка, покрытая кожухом. На стене висела сабля, пистоль и рушница.
– Может, баню затопить с дороги?
– Да нет, диду, устали, спать хочется.
– Тогда ложитесь отдыхать.
Старый казак поставил свечу на стол и ушел. Хлопцы легли прямо сверху кожуха, не раздеваясь, только оружие сняли. Первым заговорил Степан, едва, сдерживая любопытство.
– Ну, что там было, за какое оружие ты мне говорил?
– Дело здесь нечистое, друже, – не отвечая ему прямо, проговорил Игнат. – Хворь полковника очень странная. Если он не выздоровеет, ох и тяжело нам с татарами биться будет. Полк без полковника не выступит с Запорожцами. А Батько кошевой говорил, что через две недели войско выходит на Крым. А мы уже трое суток в дороге. Помнишь, Перекопченко говорил про местного знахаря. Думаю, завтра надо узнать толком, где его можно найти. Я поеду к нему. Можжет, он чем подсобит? А ты, Степан, с полковничьей жены глаз не спускай. Проследи, куда ходит и что делает. Только так, чтобы она этого не заметила.