Нечистая сила
Шрифт:
Да, это верно, Штюрмер симпатичностью не блистал:
Он недаром с виду шельма,Шерсть рыжа, как у лисы,И совсем как у ВильгельмаЗакрутил свои усы!Прошлое этого «практика» (как он себя величал) было отлакировано кровью и ложью. Население губерний ему подвластных он облагал особым налогом – в свою пользу. В деле воровства Штюрмер не повершил петербургского градоначальника Клейгельса, который ухитрился стащить с набережной Невы целый «речной трамвай», позже и обнаруженный плавающим по озеру – в его имении. Штюрмер как
Ванечка решил заручиться поддержкою сионистов.
– Не нужен ли вам старый ворюга-практик? – цинично (но зато удивительно честно) спросил он Аарона Симановича. – Если нужен, тогда хватайте за яблочки Штюрмера… он даст вам фору!
«В первую очередь, – признался Симанович, – мы искали людей, согласных на заключение сепаратного мира с Германией. Со Штюрмером мы долго торговались. Только тогда, когда нам показалось, что он достаточно подготовлен, последовало его назначение. Я выступал за него потому, что он был еврейского происхождения». Уповая на германофила Штюрмера, сионизм рассчитывал вывести Россию из войны с Германией до того, как в России (или в Германии) вспыхнет революция! Ради целей удушения революции из мерзкой кучи имперского разложения выползали, противно шевелясь и кровоточа, самые гнусные, самые жирные черви безглазой реакции. А Симанович не уставал подогревать в Распутине надежды:
– Не волнуйся и живи спокойно. Мы следим за обстановкой, и, если революция начнется, мы сразу же секретно переправим тебя в Палестину, где будешь жить как у Христа за пазухой…
В своей книге «Распутин и евреи» он привел аргументы, которыми воздействовал на сознание Распутина: «Если нам удалось бы добиться разрешения еврейского вопроса, то я получил бы от американских евреев столько денег, что мы, – говорил он Гришке, – были бы обеспечены на всю жизнь…» В этом году Распутин обзавелся участком земли на территории нынешнего Израиля – именно там (!) мыслил он смежить свои усталые очи.
Но Сазонов никогда бы не допустил сепаратного мира!
Сегодня его навестил английский посол сэр Джордж Бьюкенен с неизменной свастикой в галстучной броши. Сазонов улыбнулся ему одними глазами, спросил – есть ли новости в политике?
– Одна есть, – ответил Бьюкенен. – Негде купить угля или дров, нечем топить посольство. А уже наступают холода…
Рука министра потянулась к аппарату телефона.
– Дрова тоже иногда делают большую политику. Придется мне, российскому канцлеру, побыть и в роли дворника…
Не только дров – не было муки, не было мыла и масла, керосин завозили редко. Впервые в истории России русский человек узнал, что такое «карточка» (на сахар были введены особые талоны). Возле продуктовых лавок с ночи выстраивались длинные очереди – хвосты! Бюрократия не могла спасти положение. Всюду возникали призрачные комиссии и подкомиссии, созданные, кажется, только из зависти к похоронным бюро, чтобы любое начинание похоронить по первому
– Опять же непорядок, – говорил он. – Один без хлеба входит в магазин, а другой, хлеба добыв, выбегает. В дверях сталкиваются как два барана и дороги не уступят, хоть ты их режь! Надо так сделать, чтобы в магазин только впускали. А выпущать всех с черного хода – прямо на двор: иди, родима-ай…
В Царском Селе заговорили о том, что нужна «твердая власть». Нужна не теория, а практика. Там, где хотят видеть «твердую власть», обычно рассчитывают на произвол власти. Вот сейчас самое время появиться «практикам» – Хвостову и Штюрмеру.
Грядущий день наш сер и смутен.Конца распутью нет как нет, —Вот почему один РаспутинНам заменяет кабинет!11. Заготовка дров
– Дрова – это ерунда, – сказал Хвостов царице.
– Но там еще мука, хлеб, сахар, керосин…
– Ваше величество, развяжите мне руки. Как поют в опере: «О дайте, дайте мне свободы!» Немножко бы власти и чуточку времени – я протолкнул бы на Петроград тысячи эшелонов…
Императрица отписывала мужу: «Приезжай как можно скорее и произведи смены (министров), а то они продолжают подкапываться под нашего Друга, а это большой грех… Хвостов меня освежил, я жаждала, наконец, увидать человека, а тут я его видела и слышала. Вы оба вместе поддерживали бы друг друга. Благословляю тебя. Да хранит тебя господь, мой ангел, и пречистая дева! Осыпаю тебя нежными поцелуями… Никто не знает, что я его (Хвостова) принимала». На следующий день она совершила на Ставку еще один артналет: «Я с удовольствием вспоминаю разговор с Хвостовым и жалею, что ты его не слышал, – это человек, а не баба, и такой, который не позволит никому нас тронуть, и сделает все, что в его силах, чтобы остановить нападки на нашего Друга…»
Вырубова добавила о Хвостове:
– Тело его так огромно, а душа чистая и высокая!
26 сентября царь свалил в отставку синодского обер-прокурора Самарина, а «лошадиный» князь Щербатов сдал дела Алексею Николаевичу Хвостову. Это случилось как раз в тот период, когда Щербатов чем-то опять сильно напугал Гришку и тот затаился в Покровском, а потому назначение Хвостова прошло мимо него…
Шесть настольных телефонов звонили непрестанно.
– Вы не знаете, что такое эм-вэ-дэ, – сказал на прощание Щербатов. – Это ни минуты покоя… Звонки, телеграммы, запросы и справки. Все – немедленно! Все – секретно! И так далее…
Хвостов велел секретарю МВД Яблонскому допустить фоторепортеров. Они расставили вокруг стола аппараты, сказали «Внимание – снимаем!» – и он вошел в историю, похожий на сытого балованного кота, с улыбкой Сатира глядя на мир поверх батареи служебных телефонов. Очень широкий снизу, Хвостов сидел на двух стульях сразу – буквально и небуквально (как министр и как депутат парламента). Русская столица наполнилась анонимными стихами:
Сидеть меж стульев двух – дилемма,Не стоит ломаного су:Малейший сдвиг – и вся системаТрещит, а ж… на весу!Но все ж, назначенный указомНа самый видный из постов,Уселся на два стула разомОгромной задницей Хвостов!