Недалеко от Земли
Шрифт:
– А ты распутывай не спеша…
– Кто это? – удивился Клюев-сознание.
– Есть варианты?
– Олег? – неуверенно ухватился за ниточку подпотолочный призрак.
– Долго же ты соображаешь, напарник!
– Ты где?
– Да все там же, где мы расстались. Тут у нас весело. Сижу в зеркалах. Костромин рядом подпрыгивает. Остальные носятся, как ужаленные, пытаются
– Олег, они тут не в игры играют…
– Можешь не рассказывать, я их всех уже прочитал. Сами-то они ребята ничего, но вот их кураторы из Службы безопасности. Правильнее назвать ее Службой опасности для обычных людей.
– Дальше-то что?
– А дальше не робей, прорвемся. Будем держаться вместе. Есть у меня надежда, что нас не бросят. Я же все-таки специалист по теории информационных взаимодействий, и не из самых последних. Спускайся вниз, Макс, поговорим позже, тут запарка начинается.
– Олег, подожди! Как спускаться-то?!
– Ну, ты даешь, летчик! Как выходил, так и входи. Представь себя внутри собственного тела.
И голос Олега пропал. А Клюев снова осмотрел лабораторию. Салатные экспериментаторы суетились вокруг кресла, полуцилиндры застыли в прежнем положении.
– Ты ему сколько кубиков вкатил? – нервничал Засулович. – Это же труп, Саша! Пульс нитевидный. И активность мозга, если верить приборам, абсолютно нулевая. Как с Палычем объясняться будем? Вышел на минутку…
– Что за наезды, Гена? Сколько надо, столько и засандалил! Что с тобой, доктор! У нас же шприц только на три, больше при всем желании не получится.
«Ну, я вас!» – подумал Максим и заструился вниз.
Он широко открыл глаза, приподнял онемевшую руку, вытянув указательный палец в направлении сотрудников Костромина, и, с трудом разлепив непослушные губы, хрипло сказал: «Кх!»
Салатные от неожиданности шарахнулись в сторону. А потом Каневский, слегка заикаясь, выдавил:
– Эт-то не т-труп, Гена. Он п-просто шутник. Йог х-хренов!
Хоскинс сидел в аппаратном отсеке Базы и смотрел, как удаляется «Уокер». Увеличенное окно позволяло обозревать процесс возвращения челнока на Землю во всех подробностях. Было отчетливо видно, как шаттл маневрирует, попеременно включая веньерные двигатели и отходя от причального узла, как разворачивается на фоне недалекого голубого шара и постепенно уменьшается в размерах. Когда корабль вошел в атмосферу, и стало ясно, что ничего интересного больше не будет, Тони повернулся к соседнему креслу, в котором расположился офицер-оператор, и спросил:
– Стив, мы можем узнать, где сейчас группа испытателей?
– Без проблем, сэр! Стоит только набрать индекс кого-нибудь из них.
– Поищи их для меня, – сказал Хоскинс и задумался. Он опять остался один. Как всегда. Психолог не в счет. Случись кризис, он вряд ли чем поможет. Правда, такое положение его вполне устраивало. За годы службы он привык к одиночеству, потому что всегда
Все полномочия оговорили накануне с шефом Базы, и, в общем-то, ему, как агенту, было предоставлено практически неограниченное поле действия. Кроме, разумеется, устранения людей, взрыва станции и тому подобных экстремальных штучек. Короче, почти полный карт-бланш.
Его размышления прервал оператор:
– Испытатели в четырнадцатом окне, сэр!
Хоскинс отыскал на стене-экране предмет своего интереса и стал наблюдать. Через некоторое время он понял, что картинка ему не нравится. Что-то в ней было неправильно. Астронавты шлялись по кают-компании, рассказывали друг другу бородатые анекдоты, беседовали о каких-то совершеннейших пустяках, смеялись, в конце концов, просто полулежали в креслах. Изредка их старший – полковник Кобыш – пускался в зануднейшие рассуждения на тему полетов в ближнем пространстве. И это все! Тони не мог поверить, что лучшие пилоты планеты собрались только для того, чтобы почесать языки. Они могли сделать это в любом другом месте, от собственных каморок до обширного заведения под названием «Харчевня». Но в зале, где обсуждаются совершенно другие проблемы…
– Спасибо, Стив, – сказал Хоскинс. – На сегодня все. Пойду, пройдусь.
– Приятного отдыха, сэр! – оператор проводил его завистливым взглядом.
Агент Комитета осторожно вышел в коридор, немного постоял, прикидывая в каком направлении ему следует идти, и направился к лифтовой площадке. «Так будет быстрее», – решил он. Поднявшись на четвертый уровень, он огляделся и скользнул в сторону кают-компании. «Погляжу живьем, чем они там занимаются», – почему его посетила именно эта мысль, Тони вряд ли знал. Просто он привык доверять своим ощущениям.
Неслышно ступая, он подкрался к заветной двери и только тут сообразил, что ее нельзя ни приоткрыть, ни сдвинуть в сторону, как на Земле. Он с досадой втянул в себя воздух и нажал на клавишу входа. Пока дверь скользила по направляющим, Тони успел уловить часть фразы, сказанной Хромовым: «…А еще, помню, в учебке был такой случай…», но проем уже открылся полностью, и лица находящихся в помещении дружно повернулись к нему. Испытатели приветливо улыбались.
– Хай, – сказал агент, тоже растягивая непривыкшие к таким упражнениям губы. Получилось криво и неискренне. «Черт бы их побрал!»
– О, мистер Хоскинс! – Кобыш, сидевший на угловом диване, обратился к нему на чистейшем английском. – Рады, что вы к нам заглянули. А мы тут, знаете ли, в воспоминания ударились. Скучно!
– Извините, парни, – Тони попытался выровнять ситуацию. – Я просто ошибся дверью. Как-нибудь в следующий раз…
Он повернулся и, ссутулясь, пошел обратно. «Все равно, не верю, – упрямо подумал он. – Слишком уж просто».
Гомерического хохота, шквалом прокатившегося по кают-компании, он не услышал. Звуконепроницаемая дверь отсекла все звуки.