Неделимые
Шрифт:
Рита смотрела на эту женщину, и не верила своим ушам. Как? Как она могла все это говорить, почему, почему молчала все жизнь, почему всех мучала, но сильнее в ней говорило чувство жалости к той молодой девочке, которую, как и ее саму насильно выдали замуж – она-то знала, ее дед, отец Ольги, вполне мог так сделать. Только разница в том, что Рита в этом браке обрела счастье, а вот ее мать нет. Возможно, не будь Егор таким, ее жизнь была бы такой, как и жизнь матери. Стало горько. Горько и больно.
– Но мы же можем все изменить, все, мама...- это был крик отчаяния.
– Нет, слишком
– Как вы назвали детей?
– Женя, девочка Женечка и Максим... я всегда хотела. Так хотела, чтобы ты стала мне ближе, что бы мы могли вот так вот разговаривать...
– Родная, не стоит, не жалей меня, не надо. Если бы не эта авария, я бы так ничего и не поняла, это я знаю точно. Не делай меня хорошей, не выбрасывай из памяти все плохое, что я сделала для тебя. Я ужасна и никогда этого не скрывала и не собираюсь отнекиваться теперь. Здравый смысл... прямой расчет, - облизнула пересохшие губы.
– Ты правда любишь...
– приподняла брови, - Егора? – Рита лишь кивнула.
– Это хорошо. Любовь - это хорошо. Я так его любила, а он предал меня, как и все. Никто меня не понял, в том числе и он. Тоже отвернулся, был слаб, жаль, что я поняла это слишком поздно. И на протяжений всей жизни видела в нем единственного дорогого человека, божественного, сродни ангелу, а все обстоит куда проще... он просто трус. Трус, который не смог ничего сделать, не смог, когда я так верила... так любила...
– Мама, - Рита затаила дыхание, - о ком ты говоришь? Кто этот человек?
– Ты прекрасно знаешь этого человека, Степан Алексеевич... отец даже не догадывается, что полжизни работал с человеком, которого я любила, любила, а его ненавидела... полжизни разочарований. Полжизни как в тумане, стуча в ледяную стену.
– Степан Алексеевич, папин лучший друг? – округлила глаза, прикрывая рот ладошкой. Мать лишь кивнула.
– Почему, почему ты не сказала, почему не ушла... потом, сейчас, в конце концов?
Ольга не ответила, ей было слишком больно, больно и стыдно сказать, что человек которого она любила всю жизнь, некогда был с ней лишь из-за положения ее отца. Из-за денег и влияния. А она как сумасшедшая, помешанная дура, была готова сделать для него все что угодно. Она и делала. Отчасти из-за нее умер отец, его сердце не выдержало, когда он узнал, что его любимая, единственная дочь, помогла семье только начинающих свое дело конкурентов почти что разорить его (хорошо, что не все знали о его заграничном бизнесе и вкладах в полезные ископаемые).
И вот спустя столько лет боли, мучений и душевных метаний, она вновь осталась у разбитого корыта. Пресыщенная этой дрянной жизнью. Ненавидящая все вокруг.
Но,
Дверь в палату хлопнула, отчего Рита вздрогнула, к ним вновь вернулся Егор, который в секунды поднял жену с пола, прижимая к себе.
– Поехали, хватит на сегодня слез. Я говорил с врачом, все хорошо, опасность миновала, - врал он, понимая, скажи он правду, Рита пригвоздит себя к полу и не сдвинется с места.
– Я приду завтра, - улыбнулась матери, - и принесу... чего ты хочешь?
Егор все это время смотрел на Ольгу, пока жена перечисляла, чего бы хотелось матери, говорила о детях. Марков же не отрывал взгляд от глаз Ольги, которая делала то же самое. Все в комнате, кроме Риты, прекрасно знали, что, вероятнее всего, завтра не настанет.
Хмурое небо вновь заволокло тучами. Казалось, что вокруг нет ни души. Тишина. Рита прижала пальцы к губам, безмолвно глядя на фотографию с черной лентой в углу.
Она стояла так уже около часа, совершенно не желая куда-либо идти. Еще пятнадцать минут назад толпившиеся вокруг люди исчезли, кладбище опустело, оставляя у могилы лишь три черных фигуры.
Слез уже не было, кончились. Осталось лишь разрывающееся на части сердце и какие-то невообразимые мечты. Ее преследовала мысль, что все могло быть иначе, что ее мать могла бы быть другой. Что она не виновата в том, что ее жизнь пошла не так. Горечь утраты топила девушку в своем бокале.
Егор плотнее запахнул ворот пальто, убирая руки поглубже в карманы. Он не испытывал жалости или скорби, ему было абсолютно все равно на женщину лежащую в этой могиле. Его волновало лишь состояние жены, которая перестала плакать и словно выпала из жизни. Эта картина пугала.
– Поехали домой, ты вся продрогла, - шепнул на ухо, опаляя теплым дыханием. Рита не шевельнулась, лишь прикрыла глаза, а после медленно кивнула.
Они уже почти дошли до машины, как позади послышался тихий крик, он распугал сидевших на ветках воронов.
– Рита, - мужчина замер, переводя взгляд на Егора. Словно просил разрешения на разговор с дочерью. Марго обернулась, отпуская руку мужа. Егор кивнул.
– Папа, не сегодня... не сегодня...
»» ЭПИЛОГ
Душно. За окном еще продолжали промерзать улицы, но ей было душно. Душно в этой комнате, в этом мире. Тяжелый, липкий и на долю секунды неподъемный груз свалился на ее хрупкие плечи. Столько еще предстояло осмыслить…
Рита печально взглянула в окно и резко задернула прозрачную, слегка розоватую тюль. По спине пробежал леденящий поток мурашек. Громким эхом в голове, все еще отдавались последние слова матери, а в душе бурлила непонятная смесь эмоций. Горе, печаль, но в то же время их перекрывала дикая злоба, слепая ярость…ярость за испорченную жизнь, ей, маленькой девочке, подростку.