Неделя холодных отношений
Шрифт:
Сашка продолжил, стараясь упростить.
– А, может, они с Вадимом просто здесь, нечаянно, поссорились…
– Нет, это не так, но очень жаль, что ты неправ. Это убийство подготовлено, и твой нож здесь присутствует не случайно. В ином случае Вадим бы защищался. Впрочем, губа у него действительно сильно разбита.
– А теперь о том, как же нам с тобой в этой ситуации поступать… Ты веришь мне сейчас? Скажи. Только тщательно подумай, я ведь это на полном серьёзе.
Взгляд капитана Глеба, действительно, не выглядел в эти мгновенья ни насмешливым, каким почти всегда бывал в их коротких случайных разговорах; ни истерическим, ни гениально проницательным.
– Ну,
Он ясно видел, что сын его всё ещё не понимает.
– Па, ну чего ты со мной так?!
Неловко ткнув размокшей сигаретой в самый низ близкого берёзового ствола, Сашка взмолился, стараясь пристально рассмотреть выражение лица отца.
– Нам нужно сегодня остаться здесь.
– Ка-ак?! Зачем? Рядом с ним…. А сообщать?!
– Не всё так просто, малыш. Твой нож сильно побеспокоил не только несчастного Вадима, но и меня тоже. Прежде чем действовать и что-то предпринимать, нам необходимо немного подумать. Одна ночь в этом деле ничего не решает, а у нас с тобой появляется шанс принять грамотное и взвешенное решение. К тому же возможностей ни у нас переправиться в город, ни у полицейских сюда из города раньше утра никаких нет.
– Спрашивать же будут, почему мы не сразу…
Крепко вытерев лицо изнанкой кепки от неприятно высохшей снежной влаги, капитан Глеб повернулся к сыну.
– А мы и не будем никому лгать. Просто я считаю, что над нашими ответами на такие вопросы лучше подольше поразмышлять. Ну что, согласен?
– Тебе видней…
– Слабоватое мнение. Но на первый раз сойдёт. Пошли, я, кажется, успел всё-таки найти хорошее место для сегодняшней ночёвки.
И опять, закончив такой принципиальный разговор с сыном, Глеб Никитин усмехнулся, заметив, с каким облегчением тот ринулся в лесную чащу, стремясь скорее расстаться с впечатлениями проклятого обрыва.
Всё остальное они обсуждали уже на ходу.
– Про следы ты не думал? Пригодятся же ведь для следствия?
– Ты прав – следы преступника всегда интересны. Отпечатки колёс машины, скорей всего, ещё остались на дороге в том, в старом осиннике. Там и грунт помягче, и деревья погуще растут; думаю, что там-то их снегом не успело ещё до конца засыпать. Но через полчаса ничего уже не будет видно.…
– Давай, накроем их прямо сейчас чем-нибудь! Курткой моей!
– Не надо…
– Но это же важная улика! А мы сохраним!
– Во-первых, человек, который всё это натворил, уже этим вечером полностью поменяет резину на своей машине. А во-вторых, такая тёплая и прочная куртка тебе ещё здесь очень пригодится, поверь.
С началом снегопада в лесу немного потеплело, песок сразу же отмяк и проваливался под их ногами гораздо глубже, чем ранним утром.
– Ева сильно обижалась на Вадима?
– Ага, очень. И на отца своего тоже…
Деревья и земля незнакомо побелели, но Сашка, неожиданно став серьёзным и лицом, и движениями, ориентировался в эти минуты хорошо. С основной лесной дороги, по которой летом ездили и ходили грибники и рыбаки, к их береговым соснам вёл неприметный километровый отворот, о котором знали немногие. Зимой же даже лесники и егеря не имели никакой надобности заглядывать в эти скудные края.
Вывороченное ольховое корневище находилось примерно в десяти минутах неспешной ходьбы от того обрывчика, под которым остался лежать Вадим.
Капитан Глеб плотно шагнул на нетронутый снег и велел Сашке встать
– Зачем?
– Не шевели пока башмаками.… Так, а теперь аккуратно скакни в сторону. Какой у тебя чёткий след-то получился! Получше даже, чем мой. Запоминай. Это наши следы. Встретишь поблизости какие-нибудь другие – будь очень осторожен, зови сразу же меня.
Трухлявый ствол старой, прямой и длинной ольхи плотно лежал на земле, а плоская стена её мелких и узловатых корней, забитых землей, перепревшим мхом и сухой травой, при падении дерева очень удачно встала торчком, почти вертикально.
Подобрав невдалеке короткую палку, Глеб несильно обстучал ей шершавую земляную стену и гостеприимным жестом пригласил сына к себе, в неглубокую, но просторную, метра два на три по площади, плоскую ямку.
– Вот здесь мы сегодня и будем жить.
– А зачем ты стучал по корням?
– Чтобы нам почва за воротники не сыпалась, когда подсохнет от огня.
После простора открытого берега в тени старого пня им обоим казалось, что уже наступили сильные сумерки.
– Давай спешить. Я ищу и готовлю растопку, а ты по-быстрому влезь на эту иву. Смотри: на ней, на чёрной, очень хорошо сейчас видны светлые сухие ветки и сучки. Ломай их все подряд и бросай сюда, к костру.
Сашка выслушал его и, прежде чем исполнить приказ, принялся расчищать ногами снег в углублении под пнём.
– Пустое.… Бросай сушняк прямо на снег, я здесь сам разберусь.
Никто и не сомневался, что он «разберётся» с костром. Только Сашка, уже взобравшись по стволу к первым же трескучим неживым веткам, спросил, внезапно вспомнив:
– А огонь-то как у нас получится?! Тереть будем?
«Эх ты, мой маленький, неопытный робинзончик…».
Ещё час назад, в соснах, он не забыл на ходу подпрыгнуть и тяжестью своего веса обломить со ствола толстый, звонко хрустнувший мёртвый сук. Сашка тогда покосился на него, но ничего не спросил.
Из низовых побегов той же ивы, по которой всё ещё тщательно ползал его сын, Глеб вырубил ножом длинную гибкую палку.
– Готов, обезьяныч?
– Здесь только самые верхние остались… Их тоже ломать?
– Грохнешься. Спускайся.
Не дожидаясь приземления помощника, капитан Глеб начал расстёгивать на себе одежду. Снял и повесил на ветки куртку, опустил на колени верх комбинезона, принялся тщательно рассматривать что-то в своём нижнем белье.
– Ты чего это?!
Поленившись перебирать ногами до самого снега, Сашка спрыгнул не с самых нижних веток.
– Не, в самом деле, па, зачем стриптиз-то?
– Оп-ля!
Не отвечая и поёживаясь, Глеб выдернул из пояса плавок шнурок.
– Вот она, родная!
– А чего из штанов? У тебя же другие верёвки были, ну, на берегу-то которые ты днём собрал?
– Не найти мне их сейчас, поздно, темно…
Шнурка как раз хватило, чтобы согнуть из ивовой палки крепкий лук.
Сашка уже всё понял и без лишних слов начал готовить все остальные огневые приспособления. Из твёрдого, как кость, сухого сучка он выстрогал одну палочку, сделал ножом углубление посередине другой. На собственном обидном опыте он знал, что тереть палку гораздо приятней не ладонями, а тесно захватив её тетивой лука и прижимая сверху поперечной деревяшкой. Сашке с третьего класса довелось изучать подобные скаутские штучки, да и этот фокус они с отцом проделывали на рыбалке не единожды, правда, там никогда не стоял вокруг них сумрачный зимний лес….