Неделя из семи пятниц
Шрифт:
— Все равно по дороге, — сообщил он девушкам. — Так что повезло вам.
Они тоже так считали. Особенно же утвердились в своем мнении, когда, подойдя к дому Виктора Геннадьевича, увидели возле подъезда оставленную хозяином белую «Ниву» со знакомыми им номерами.
— Вот куда Петр Алексеевич так торопился! — воскликнула Инна.
— Интересно бы послушать, о чем старые друзья Анны Родионовны совещаются, — согласилась с ней Юля.
Войдя в подъезд, подруги убедились, что квартира Виктора Геннадьевича находится на первом этаже. Но всеми окнами выходит на другую сторону дома. Во двор. Это их немного обнадежило.
Отсчитав от угла дома нужное количество окон, подруги остановились и стали прислушиваться. Из-за того, что погода весь сегодняшний день простояла жаркая и вечер тоже выдался на редкость душным, окна во многих квартирах были открыты. В их числе — и окно Виктора Геннадьевича. Подруги нашли его, услышав знакомый им басок Петра Алексеевича.
— Я тебе не верю! — возмущенно кричал тот. — Ты по своей привычке наговариваешь на людей!
— Хочешь верь, а хочешь — нет, только от этого ничего не изменится, — произнес в ответ голос, по всей видимости, принадлежащий хозяину квартиры. — Я был вчера вечером у Ани дома. Она была взволнована, но отлично себя чувствовала. И умирать не собиралась.
— А что ты у нее делал? — подозрительно осведомился Петр Алексеевич.
— Только не нужно ревновать! — рассердился второй голос. — Она позвонила мне на трубку и попросила прийти. Сказала, что это очень срочно.
— И ты, конечно, обрадовался?
— Не обрадовался, а встревожился, — сурово поправил голос. — У Ани был очень взволнованный голос. Я не часто слышал у нее такие интонации. Честно говоря, я вообще до вчерашнего вечера не думал, что Аню может что-то взволновать до такой степени, чтобы в ее голосе слышались слезы.
— Аня плакала? — снова перебил собеседника Петр Алексеевич.
— Не плакала, но была близка к тому, — сказал Виктор Геннадьевич. — Конечно, я примчался к ней, несмотря на позднее время. И Аня…
Но тут, как на зло, в квартире на втором этаже какие-то люди врубили «Блестящих» на полную громкость. А так как колонки были мощные, то девичьи голоса заглушили все остальные звуки в округе.
— О, черт! — прорычала Инна. — На самом интересном месте!
— Так обычно и бывает, — философски заметила Юля, с грустью глядя на окно Виктора Геннадьевича, из которого теперь невозможно было услышать ни одного слова.
— Юля, ты сходи к этим придуркам, которые среди ночи музыкой соседей пытают, а я останусь здесь. Как только музыку выключат, я, может быть, услышу еще что-нибудь из разговора.
— А как я найду квартиру? — растерялась Юля.
— Ты услышишь! — заверила ее Инна.
— А что я им скажу?
— Ну, припугнешь милицией, и все! — сказала Инна. — В общем, говори с ними, о чем хочешь. Но помни, твоя цель — хотя бы на несколько минут вырубить эту шарманку.
Юля вздохнула и помчалась выполнять задание. Нужную квартиру ей удалось найти без труда. Возле нее уже скопилось несколько пожилых и не очень теток, которые возмущенно барабанили в дверь.
— Безобразие! — гомонили женщины. — Опять Женька врубил свою бандуру! Оглохнуть можно!
— Каждый раз одно и то же. Как придет
— Стучите, стучите! Должен же он открыть.
Юля присоединилась к женщинам. И в результате минут через десять неизвестный Женька уменьшил громкость своего музыкального ящика. Дверь разгневанным соседкам он так и не открыл, так что понемногу все они разошлись. Юлька тоже спустилась вниз к Инне. Увидев Юлю, Инна прижала палец к губам, призывая к молчанию. Но уже через минуту Инна с досадой передернула плечами и сказала:
— Ничего больше не слышно. Должно быть, ушли в прихожую.
— Но хоть что-нибудь тебе удалось еще услышать? — спросила у нее Юля.
— Угу, — кивнула Инна. — Самый конец. Когда музыка стихла, этот Петр Алексеевич как раз визжал: «Не смей говорить, что Аню убили!»
— О боже! — выдохнула Юлька.
— А этот Виктор Геннадьевич сказал в ответ, что не намерен оставить смерть Анны Родионовны безнаказанной. И что он добьется вскрытия с целью установления действительной причины смерти. И на это Петр Алексеевич, который, похоже, действительно успел плотно пообщаться с Варварой, сказал, что сын Анны Родионовны против вскрытия, и делать его не будут. Но этот Виктор Геннадьевич, судя по всему, большая шишка в местной силовой организации, сказал, что это уж его забота, чтобы вскрытие было проведено. А на чувства Виталия ему плевать.
— А где эти двое сейчас? — спросила у подруги Юля.
— Куда-то ушли, — сказала Инна и неожиданно бросилась бежать к углу дома.
Юля кинулась за ней. И девушки успели как раз вовремя, чтобы увидеть, как Петр Алексеевич садится в свою машину. А следом за ним туда же забирается высокий сутуловатый мужчина. С седой головой и широкими плечами.
— Он! — ахнула Инна. — Точно он. Тот самый, который ночью к Анне Родионовне приходил. Фигура его. Теперь я его точно узнала! Даже если бы не подслушала их разговор, то все равно бы узнала!
— Так, но по крайней мере мы теперь знаем, что это не он убил Анну Родионовну, — сказала Юля. — Потому что иначе не стал бы настаивать на вскрытии.
Домой подруги вернулись в растрепанных чувствах. Звонить ювелиру, конечно, было уже поздно. Да и вообще что-либо делать — поздно. К счастью, хозяева уже спали. А дверь подругам открыла полусонная Лида, которую Варвара Бальзаковна попросила пожить до похорон у них.
Поднятая с постели повариха не стала ни о чем расспрашивать подруг, а сразу отправилась обратно в постель, сообщив, что вся еда на кухне. Если гостьи хотят есть, то пусть сами себе греют. А у нее голова после всех сегодняшних волнений раскалывается. И вообще, она плохо себя чувствует.
Есть подругам что-то не хотелось. Они добрались до Юлиной комнаты, крепко закрыли дверь и окна, а потом улеглись в одну постель, прижавшись друг к другу потесней. Так им казалось надежней. Потому что, как пробормотала Инна, засыпая, у покойников есть одна нехорошая черта — они любят плодиться.
— Как помрет кто-нибудь, так, считай, пришла беда. Пока все не перемрут, не кончится, — заявила Инна и тут же уснула, оставив бедную Юльку трястись от ужаса, в холодном поту ожидая, когда покойная Анна Родионовна начнет плодиться или на худой конец для начала примется подыскивать себе для этой цели пару.