Неделя на жизнь

Анашкина Екатерина Юрьевна

— Насчет ужина не переживай: у нас уже все почти готово. Вот она, твоя рыбная нетленка! — он открыл дверцу духовки, где в «необыкновенном» соусе исходила духом «необыкновенная» рыба. — Пусть она еще немного подогреется, а я щас еще хлеба порежу, огурчики открою, сырку напилю, — он открыл холодильник и стал вынимать на стол продукты. — А то садись с нами, мы и тебе накапаем! — подмигнул сыну Виктор Петрович. Макс отчетливо хохотнул.

Нина Николаевна почувствовала невероятное облегчение от этих перемигиваний-перемаргиваний. Кажется, лед тронулся, теперь главное — не мешать.

— Ну вот еще!

Нет, вы уж как-нибудь без меня сегодня обойдетесь. У меня завтра очередные баварцы прилетают, мне утром рано в аэропорту их встречать надо, так что я, с вашего позволения, откланяюсь!

— Нинок, а как же поужинать с нами? — спросил Виктор Петрович, надевая толстенную рукавицу, которой собирался доставать из духовки поддон с рыбой.

— А никак, мальчики. У меня сегодня разгрузочный день. В моем возрасте иногда полезно ограничиваться. Я надеюсь, ты останешься ночевать, Максюша?

— Угу, оштанушь! — прошепелявил Макс, энергично кивая и стараясь прожевать многоэтажный бутерброд с колбасой и сыром, которым старался немного унять голод до основного «необыкновенного» блюда.

— Ну, я тогда тебе на диване постелю! Все, братцы-алкоголики, спокойной ночи!

Нина Николаевна еще раз обняла сына, с чувством чмокнула мужа в плешивую голову и вышла.

Она, громко топая, ушла в ванную, а потом на цыпочках вернулась обратно. Из-за двери доносились приглушенный смех и позвякивание рюмок. Нина Николаевна молча улыбнулась, едва заметно перекрестилась, и ушла спать.

Среда

Машина мягко затормозила неподалеку от школы.

— Ну, все, Плюшка, тебя я доставил, теперь надо бы еще доставить и себя, а это уже сложно! Так хочется плюнуть на все и уехать обратно. Но Макс тогда с меня голову снимет, — Лешка, улыбаясь, смотрел на Инну, и в глазах его прыгали чертики.

— Я, кстати, тоже! Нужно, наконец, разобраться во всей этой истории, — отозвалась Инна, натягивая перчатки. — Я сегодня могу задержаться, но спать без меня не ложись.

— Ты что и сегодня приедешь? — осторожно спросила Инна, боясь поднять на него глаза, и преувеличенно сосредоточилась на перчатках.

— А ты что, до сих пор ничего не поняла?

— Нет, а что, собственно, я должна была понять?

— Дурында ты, Плюшка. Ну да ладно, это долгий разговор, отложим его до вечера. Договорились?

— Хорошо, отложим, — легко согласилась она и взялась за ручку двери.

И вдруг Лешка неожиданно и сильно притянул ее к себе и глубоко и медленно поцеловал. Она даже испугалась того, с какой готовностью, с каким жаром, ее тело откликнулось на этот поцелуй.

Инна вышла из машины и направилась в сторону школы. Голова кружилась так, будто она залпом выпила целый бокал шампанского, ноги передвигались тяжело, как будто под водой, а губы с жадностью ловили легкие пушистые снежинки. Странно, как может всего лишь за считанные дни измениться жизнь. Сегодня Лешка опять ночевал у нее. И это было самым настоящим счастьем, в которое трудно было поверить. При воспоминаниях о том, что происходило между ними, сердце ухало и щемило так сладко и сильно, что приходилось поминутно контролировать дыхание. Перед воротами она слегка замедлила шаг и пару раз глубоко и сильно глотнула морозный зимний воздух.

Алексей

проводил взглядом ее невысокую фигурку.

Переключиться на работу было сложно, но необходимо. Еще вчера он пробил номера заинтересовавшей их «Тойоты» и выяснил, что принадлежит она некой Веронике Мальцевой, уроженке славного города Самары. Удалось также узнать, что работает эта мадмуазель секретарем генерального директора в одной довольно известной в некоторых кругах фирме. Занимается эта компания какими-то фармацевтическими делами, — то ли продает, то ли производит редкие лекарственные препараты — и процветает. Теперь его задачей было найти эту самую Веронику и осторожно выяснить, что она делала в том самом районе и не видела ли чего-нибудь, что могло бы оказаться полезным. Дело, конечно, практически бесперспективное, но кто знает… Фармацевтическая компания — это конечно то, что нужно, но как может быть связана эта самая Мальцева с убийствами?

Алексей притормозил возле невысокого здания, на подъездной двери которого красовалась табличка с названиями расположенных там фирм. Выйдя из машины, его взгляд наткнулся на знакомую «Тойоту» черного цвета, припаркованную на стоянке для сотрудников. Телефон в заднем кармане джинсов завибрировал и заголосил, когда Алексей собирался нажать кнопку звонка.

— Привет, Ромео! Надеюсь, что ты закончил со своими амурными делами. Какие новости?

— Макс, тебе же хорошо известно, что мои амурные дела, как ты их называешь, не заканчиваются никогда, и я даже на работе всегда думаю о девчонках! Ну а теперь по серьезу. Я уже на месте. Черная машинка, принадлежащая девушке по имени Вероника, здесь. В связи с этим, делаю вывод, что и сама мадмуазель Мальцева уже на работе. Как тебе моя дедукция?

— Сногсшибательная проницательность, Холмс!

— А как ты?

— Да вроде все ничего…

— А что так неуверенно?

— Вчера был у родителей.

— Ну и правильно, давно пора было. Поговорили?

— Поговорили, — Макс глубоко вздохнул в трубку и глупо улыбнулся, вспоминая свои ночные посиделки в родительской кухне. Рыба и правда, оказалась необыкновенной. А может, мать и на самом деле что-то подмешала в нее, чтобы вся ночь была такой же необыкновенной и счастливой?..

— Ладно, Лех, вечером увидимся, но если что-то срочное, то я на связи.

В это время какой-то солидно одетый мужчина вышел из подъезда, чуть не зашибив Березина, и направился в сторону служебной парковки. Алексей придержал дверь, вошел в здание и поднялся по сверкающей мраморной лестнице на второй этаж. В широком холле стоял удобный на вид кожаный диван и пара кресел. В воздухе витал еле слышный запах кофе и дорогого парфюма. Искусственные пальмы в кадках, натыканные по углам, дополняли убранство и, судя по всему, должны были создавать чувство комфорта и уюта. Алексею невольно вспомнился его собственный кабинет с вечным запахом застарелого табака и десятком чашек разной степени разбитости с неотмывающимися коричневыми разводами. Иногда в порыве хозяйственности они с Максом покупали «Пемоксоль» и губки, которыми старательно терли посуду в туалете. Случалось это преимущественно в канун Нового года или восьмого марта, когда к ним на торт заходили коллеги и иногда даже начальство.