Неделя странного лета…
Шрифт:
– Ань, но это должен быть очень хороший фильм, – Кирилл перестал поигрывать ручкой, сел прямо и внимательно смотрел на жену.
– Будет. Я вместе с Вовкиной Ложкиной…
– Лужиной!
– Не важно. Я вместе с этой твоей девочкой просмотрю материал, подумаю, напишу примерный сценарий. Кирюха выпишет хорошего оператора, например, того же Бориса Степанова, который прошлый фильм снимал, поездит с ним на съёмки, в кадре поработает. Кир, помнишь, как Парфенов в своём «Намедни» ходил? Вот что-то в этом роде, дашь эффект личного присутствия. Чиновников
– Представляю! – Кирилл опять откинулся в кресле и смотрел на жену с ошеломлённой улыбкой. – Ань, по-моему, это потрясающая идея. И по деньгам вполне подъёмная.
– Да, – кивнула Анна. – Так что, Вовка, на следующей неделе я приезжаю в наш город, ты знакомишь меня с Лужиной, и мы начинаем с ней добывать изюм.
– Какой изюм? – опять не понял Умницкий.
– В передаче должна быть основная идея, изюминка, стержень, на который нанизывается сюжет. Вот я и посмотрю, что в материалах твоей репортёрши может стать такой изюминкой.
***
На обед Арсений вместе с тихой смуглянкой – как выяснилось, её звали Оленька – сварили гречку с соевым фаршем. Добавил в котёл приправы из пакетика, плеснул душистого масла из бутылки, и каша получилась на удивление вкусной. Анна положила немного на дно своей литровой кружки – жестяная и очень лвзята с собойза вес и была выбрана – съела пару ложек, оценила вкус и с удивлением обнаружила, что совершенно не голодна. Однако! Попить чайку в поезде, затем пройти по перевалу километров двадцать, за весь день съесть пару кружочков кураги и не чувствовать голода! Определённо, с ней что-то происходит. Может быть её организм, измученный затяжным обжорством, решил сделать паузу?
После того ужасного звонка она вдруг стала много и часто есть. Просто запихивала в себя, как в топку, бесконечные конфеты, сырки, куриные крылышки, будто надеялась, что вместе с едой переварятся все те тоскливые и тёмные мысли, что донимали днями и не давали спать по ночам. И действительно, после приступов обжорства тоска ненадолго отступала. Но не переваривалась, а откладывалась складками на боках и животе – всего за две недели Анна прибавила четыре килограмма и не влезала в джинсы. Пришлось в поход старые Жанкины брать, а она, между прочим, носит пятидесятый размер.
Анна съела ещё ложку каши – вкусно, но не лезет! – и поискала, куда бы вывалить остаток.
– Народ, – сказал Арсений, накладывая себе добавки, – предлагаю подумать, кто с кем будет дежурить. Дежурим по двое, один отвечает за костёр, второй, а лучше – вторая, за кашу. И ещё нужно решить, кто отвечает за дрова.
– Чур, я, чур, – я за дрова! – Янка отвлеклась от своего горшочка (её пузатенька фаянсовая чашка-кружка именно на него и походила – на ночной горшок) и, словно школьница, затрясла поднятой вверх рукой. – Обожаю рубить дрова и ненавижу готовить!
– Ладно, отвечай, – согласно моргнул белёсыми ресницами Арсений. – Да, вот ещё что. У меня предложение устроить
– Что устроить? – переспросил Андрей, примеряясь доложить каши себе и сыну Павлику.
– Круг, круг, подведение итогов дня. Обычно мы такие вещи вечером перед сном устраиваем, но я предлагаю сделать это прямо сейчас. Во-первых, познакомимся, а во-вторых тот, кто устал, сможет лечь спать пораньше.
– Давайте, давайте устроим, – захлопала в ладоши блондинка. – У меня уже столько впечатлений!
– Тогда можем начинать. Кстати, если кто-то хочет на время похода назваться другим именем, хочет прожить этот кусочек жизни как другой человек, он может это сделать. Я, например, предпочитаю, чтобы в лесу меня звали Лесовик.
– А меня зовите Ида, я буду Ида, – мечтательно сказала блондинка. – Я буду идти по берегу этого замечательного озера, идти, идти, всё останется позади, и звать меня будут Ида…
– А я беру себе имя Медея, – сказала девушка с бесстрастным лицом и обвела всех спокойным холодным взглядом.
– Отличное имя, – кивнул Арсений-Лесовик. – Вась, а ты у нас теперь кто?
– А я теперь буду Климентий, – задумчиво сказал Вася-«испанец». – Что-то я тут подумал, подумал и решил, что пора мне побыть Климентием.
– Климентий! – попробовала новое имя Янка и развеселилась. – Слушай, а давай я тебя буду Ментиком звать!
– Не надо меня звать Ментиком, я Климентий, – не согласился бывший Вася.
– Янка, а ты у нас кто будешь? – прервал Янкино веселье Лесовик-Арсений.
– Янка и буду, меня моё имя устраивает, – пожала плечами та и вдруг заорала в сторону Анны: – Ой, ой, пока не знаю, как тебя зовут, оставь покурить, а?
Анна оглянулась – за её спиной попыхивал трубочкой отец семейства, муж Риммы.
– Женя меня зовут, Евгений Верещагин, – невозмутимо сказал он и протянул Янке трубку. Та сделала затяжку и, щекастая, приземистая, с «ночным горшком» в руках и трубкой в зубах стала похожа на атаманшу из какой-то сказки в стиле «сюр».
– Я Римма, это Дина, – остальные Верещагины тоже решили оставить себе родные имена.
– А я хочу поменять имя. – девушка, которая недавно купалась голышом в озере и стеснялась говорить Анне «ты», смотрела в огонь напряжённым взглядом. – Есть одно имя, с которым у меня связаны очень неприятные воспоминания и переживания. Я хочу избавиться от этой зависимости. И поэтому пока я здесь, пусть я буду Майя.
«Ого!» – внутренне охнула Анна. Надо же, как она с именем угадала! Майя из племени майя!
– Анна, а ты? – спросил Арсений. Пришла её очередь представляться.
– А я Анна. Я не хочу быть кем-то другим. Пусть всё, что здесь случится, случится со мной.
Арсений кивнул, а народ продолжал называться:
– Андрей.
– Павел
– Сергей
– Оля.
– Кирилл
«Ох, лучше б ты назвался Филимоном!»
Глава 5