Неделя в декабре
Шрифт:
Они еще раз приняли душ и вышли на парковку, где девятнадцать мужчин рассаживались по девятнадцати большим автомобилям, Дэнни сказал:
— Кстати, приятель. Хочу предупредить. Не позволяй Кенни Хотри массировать тебя.
— Почему?
— Активист.
— Что?
— Кишкоправ.
— Не понял.
— Ковырялка долбаная, усек?
Что-то в на миг принятой Данни позе объяснило «Штыку», о чем идет речь. Он уже подходил к своей машине, когда его взял за локоть один из пиарщиков команды.
— Тадеуш, ты не мог бы дать автограф? Паренек один
— Конечно, где он?
У выхода из парковки стоял юноша лет шестнадцати, с кудрявыми каштановыми волосами и несколькими розовыми пятнышками на подбородке. В футболке, джинсах и синей куртке с капюшоном.
— Привет. Я «Штык» Боровски. — И он протянул юноше руку.
— Финбар Вилс, — негромко сообщил юноша, глядя на свои новые белые кроссовки.
Ни один из этих трех слогов не показался «Штыку» похожим на имя. По-видимому, Джоны Робинсоны в Англии больше не водятся; впрочем, весь нынешний день был в лингвистическом отношении неудачным.
— Хочешь, чтобы я подписал твою книжку?
— Да, спасибо.
Финн протянул ему пообтрепавшийся школьный блокнот.
— Давно болеешь за команду? — спросил «Штык». — С детства?
— Нет, я… э-э… я за другую болею.
— Правда? — «Штык» усмехнулся. — Может быть, за «Челси»!
— Нет, я… Дело не в этом. Я хотел посмотреть на вас, потому что думаю записать вас в мою «Команду мечты». Вы знаете этот сайт?
— Нет. Расскажи.
Финн покраснел.
— В «Справочнике покупателя» сказано, что вы похожи на Карлтона Кинга с быстрым пасом или на Гэри Фаулера с IQ.
«Штык» рассмеялся:
— Вот грубияны. Как ваши газеты. Они написали, что Орландо играл бы как я, если бы не был такой красной девушкой. Разве так можно? Только потому, что он серьги носит.
— Нет, я думаю, потому, что он увлекается подводным плаванием. Как по-вашему, вы много будете забивать? Вы уверены в себе?
Разговор этот был важен для Финна, и потому он чувствовал, как его врожденная стеснительность идет на убыль.
— Если босс вставил меня в основной состав, значит, забивать я должен. Однако у нас четыре бомбардира, это будет не просто.
— Но теперь, когда вы в команде, он больше не станет выставлять на поле Владимира Стоева, так? Влад уже несколько месяцев не забивал.
— Он сильный игрок. — «Штык» вспомнил о локте, врезавшемся в физиономию Чарльза Ватийа.
— Говорят, что он забивает только в полнолуние, — сказал Финн.
«Штык» рассмеялся снова:
— Ладно… Финбар? Тебя так зовут?
— Финн.
— Ладно. Финн. Ты в тренировочные центры команды, за которую болеешь, тоже заглядываешь?
— Нет.
— Но к нам пришел.
— Мне важно было увидеть вас во плоти.
— Чтобы включить меня в твою команду, которой во плоти нет.
— Да, — признал Финн. — Я знаю, это кажется странным, но у всех ребят из моего класса есть своя «Команды мечты», и я не хочу плестись в хвосте.
«Штык» с сомнением вгляделся в его лицо:
— По-моему, ты живешь в выдуманной стране. Как Диснейленд,
— Да нет, мне кажется, эта команда вполне реальна.
— А кто еще в твоей команде?
Финн перечислил своих нынешних игроков. Два центральных полузащитника из сборной Англии, впереди — таранный нападающий из Конго; очень подвижный, играющий по краю бразилец и огромный датчанин — вратарь. На них ушли основные его деньги. Остальных пришлось покупать, выкраивая средства из поскудневшего бюджета: психопата-гвинейца с выкрашенной в белый цвет бородкой, вспыльчивого валлийца и пресноватого колумбийца. Французского бомбардира он продал и теперь нуждался в игроке, который будет помногу забивать.
— Понятно, — сказал «Штык». — По-моему, ты сделал некоторый хороший выбор и некоторый плохой. Теперь ты повидался со мной — что скажешь? Сумею я забивать голы в интернете?
— Нет, вы должны забивать их в настоящих играх, а потом они будут учитываться в…
— Знаю, понял, — подхватил «Штык». — Но как я тебе понравился на тренировке? Ты смотрел?
— Да, смотрел.
Финна снова одолела стеснительность. Не может же он сказать этому человеку, что посмотреть-то он пришел в основном на Шона Миллса и Дэнни Бектайва — прикинуть, не потратить ли немалые деньги, отложенные им для покупки последнего его бомбардира, на кого-то из них.
— Мне пора, — сказал Финн. Эта встреча с реальностью отняла у него почти все силы.
— Хочешь, подвезу тебя куда-нибудь на машине?
— Нет-нет, спасибо. Все в порядке. И спасибо за автограф.
Финн повернулся и затрусил, удаляясь от парковки, по тротуару пригородной улицы.
«Штык», недоуменно хмурясь, смотрел ему вслед. Почему этот ребенок не в школе?
Финн ехал на заднем сиденье черного такси. Хорошо, что тренировочная база находилась в той же стороне от его дома, что и место второго намеченного им на сегодня визита — кладбище домашних животных в Эшере.
Будильник поднял Финна в 8.32 утра, и первым делом, пока язык его еще заплетался со сна, он позвонил в школу. Являться туда ученикам полагалось к 8.40, учителя расходились по классам в 8.30, так что у Финна имелись все шансы поговорить с Пегги, покладистой секретаршей директора школы. Удача (или правильный выбор времени) была на его стороне, а убедить Пегги, что чувствует он себя «ужасно», ему большого труда не составило. Это была чистая правда: просыпаясь, он именно так себя и чувствовал — всегда. Отец покинул дом уже давно, мать, полагал Финн, пила в эти минуты кофе с молоком, которое продавалось по грабительской цене в одной из кулинарий Холланд-парк-авеню. Он спустился вниз в майке и пижамных штанах, сварил себе горячего шоколада, разрезал бублик, намазал его изнутри шоколадным маслом с арахисом и сунул в тостер. Проходя мимо комнаты для стирки, кивнул Марле, бразильской служанке семьи. По-английски Марла почти не говорила, да и немногие известные ей слова никогда до конца не произносила. Здоровалась она так: «Добр ут» — и полагала, что мать Финна зовется Ванесс.