Недетские игры
Шрифт:
Кэбот одобрительно кивнул.
– Насколько я понимаю, – сказал он, – сейчас наша ракетная оборона, обошедшаяся стране в триллион долларов, находится в руках дежурных. Если они откажутся повернуть ключ, весь этот арсенал можно считать грудой бесполезного металла. А процент отказов среди дежурных невероятно высок.
– Проблема в том, что они – люди. При всем уважении к присутствующим можно ли гарантировать, что, окажись мы сами на месте этих людей, мы по первому сигналу повернем ключ, обрекая на гибель миллионы людей? – Маккитрик
– Я уже говорил вам, Джон, – с обычной бесцеремонностью прервал его Берринджер, – что считать вашу кучу микросхем панацеей от всех бед – глупость. Как можно исключить людей из управления системой! Я согласен, у наших военных нет такого опыта ведения атомной войны, как у ваших компьютеров. Пусть машины дают советы, но решать должны люди.
– Представьте, однако, – возразил Маккитрик, – что совет дан. Времени на то, чтобы обсуждать с военными, как вести войну, у президента не будет. Мы считаем, что человеческий фактор должен оставаться там, где следует… на самом верху.
Помолчав минуту, Кэбот заключил:
– Доктор Маккитрик, мы углубились в технические аспекты… Думаю, вам следует изложить свои соображения лично президенту.
– Я готов, – откликнулся Маккитрик. – С удовольствием. – Он не смог сдержать улыбки при виде исказившегося лица Берринджера.
– Решено, – заключил Кэбот. – Следует ожидать, что ваше предложение вызовет кое у кого из либералов дрожь в коленках. Других затруднений я не предвижу.
«Ну, Фолкен, – подумал Маккитрик. – Говорил я тебе, что дождусь своего часа. Теперь это мое детище. Я получу наконец заслуженное признание. А ты, плюгавый гений, можешь катиться ко всем чертям. Ко всем чертям!»
Кэбот был заворожен машиной.
– Вот, значит, где разыгрывается Армагеддон, – сказал он, дотрагиваясь до панели.
3
Дэвид Лайтмен манипулировал рукоятками управления ракет. Автомат видеоигр «Атари» был втиснут между «Фроджером» и «Заксоном». Тони месил тесто у плиты, норовя попасть в такт несшемуся из транзистора шлягеру Пата Бинатара о превратностях любви. Пиццерию Тони Марине наполнял уютный запах свежеиспеченного пирога – такой густой, что во рту почти ощущался вкус сыра. Но Дэвид Лайтмен, небрежно одетый в рваную футболку и линялые джинсы, не замечал ни запахов, ни звуков; он неотрывно следил, как на экране с буханьем, треском и свистом вспыхивали красочные огоньки игры.
«Проклятые управляемые бомбы!» – мелькнуло у него при виде того, как белый мерцающий предмет увильнул от его залпа и ринулся на один из шести городов в нижней части экрана. Он крутанул рукоятку управления, выписал курсором под спускающейся бомбой три заслона в форме буквы «X» и, довольный собой, увидел, как его ракеты, прочертив белые трассы, настигли цель и взорвали бомбу в фосфоресцирующем небе.
Машина добавила ему новые очки, на экране сменился цвет, и Дэвид с удовлетворением отметил, что у него осталось шесть городов – хороший запас, даже если в следующем раунде какая-нибудь вражеская бомба дойдет до низа. Он выигрывал у машины почти две тысячи очков! Если изловчиться,
Он вдруг опомнился и с беспокойством взглянул на часы. Электронная «булава» на левом запястье показывала 1:06 пополудни! Обед накрылся, да и на четвертый урок он уже опоздал!
Дэвид обернулся. Мальчишка, которого он засек уголком глаза, все еще стоял по соседству. Круглые глаза сияли на веснушчатой физиономии.
– Ну ты даешь, – сказал мальчуган, облизывая рыжие усы от томатного сока.
– Хочешь закончить вместо меня?
– Спрашиваешь!
– Валяй!
Схватив книги, Дэвид Лайтмен ринулся из пиццерии к школе имени Губерта Хэмфри. Небо над городом хмурилось, готовясь вот-вот пролиться дождем, – типичная картина для Сиэтла.
Он мчался мимо рядов одинаковых домов через стриженый газон, неотличимый от стриженого газона любого американского пригорода. Иногда он пытался представить себе, каково было бы жить в Калифорнии, Флориде, Канзасе или другом месте Соединенных Штатов, но всегда приходил к выводу, что особой разницы между ними нет. Здесь, в штате Вашингтон, лежащем у канадской границы, отец имел твердую, хотя и не очень прибыльную, должность бухгалтера-ревизора, а мать открыла для себя радости торговли недвижимостью, так что Сиэтл, где он родился и вырос, вполне подойдет еще на какое-то время.
Средняя школа имени Хэмфри представляла собой ансамбль из серых кубов, аккуратно поставленных на оживленном перекрестке и окруженных бессмысленной сетчатой оградой. Дэвид просунулся сквозь дыру в сетке – «тайный ход», которым пользовались все кому не лень, – ворвался через боковую дверь в школьный коридор и, не обращая внимания на дежурные мониторы, взлетел на второй этаж, где располагались классные комнаты и лаборатории химии и биологии. Найдя 14-й кабинет, он замедлил шаг, чтобы незаметно проскользнуть внутрь.
Помещение пахло формальдегидом, зверями и минеральными удобрениями. Булькал аквариум. Учитель, Амос Лиггет, стоял у доски с куском мела в руке.
– А, – сказал он, заметив вновь прибывшего, – вот и Дэвид осчастливил нас. Добро пожаловать. – Он откинул со лба прядь редких волос и двинулся к покрытому черным пластиком лабораторному столу, отделявшему его от учеников. – Вас ждет подарок.
Дэвид уже направлялся в конец класса. Он всегда предпочитал задние столы, не высовывался и вообще старался быть в тени. Сейчас пришлось подойти к Лиггету. Тот держал синюю тетрадь для контрольных работ, причем так, чтобы она была видна всему классу. Вот змей! Главным оружием садистов-преподавателей было публичное унижение, и Лиггет владел им в совершенстве. На обложке тетради крупно, словно красная буква у Готорна, которого они как раз проходили по американской литературе, виднелась выведенная красными чернилами «двойка».
Лиггет улыбался, обнажив желтеющие зубы. Воротник его вискозного халата был густо усыпан перхотью – из-за этого «пепла» ученики прозвали Лиггета Атомной Бомбой.
Дэвид взял тетрадь, демонстративно пожав плечами, и побрел в конец класса. По пути он не без удивления отметил, что Дженифер Мак пересела за его стол. Приятно. Он сел, стараясь не глазеть на нее, а обратил все внимание на Лиггета, который показывал аудитории синюю тетрадь с очередной малиновой «двойкой».
«Лиггет сегодня гуляет на всю катушку», – подумал Дэвид. Преподаватель расхаживал перед классом, разливаясь соловьем.