Недобрая старая Англия
Шрифт:
Как выяснилось позже, девица, из-за которой миссис Кинг лишилась 5 фунтов, была здорова. Это был распространенный случай, хотя бытовали ошибки и пострашнее. В 1870-х прогремела история вдовы миссис Перси. Оставшись одна с тремя детьми, женщина зарабатывала тем, что пела песни на улицах Алдершота. Полиция гоняла вдову и ее 16-летнюю дочь на обследования, при том что дочь и вовсе была девственницей. В конце концов, миссис Перси утопилась. В ходу были истории о невинных девах, которых лишили девственности прямо во время гинекологического обследования.
Так, потребовалось несколько десятилетий, прежде чем общественное мнение прислушалось к этим активистам. Несколько десятилетий и один очень громкий скандал. Он был связан с детьми.
Новый
В конце XVIII века Уильям Блейк писал:
А от проклятий и угроз — Девчонки в закоулках мрачных, Чернеют капли детских слез И катафалки новобрачных [40].Минуло очень много лет, на горизонте забрезжило XX столетие, но проблема детской проституции по-прежнему не давала англичанам покоя. Общественные деятели считали Лондон чудовищем вроде Минотавра, которое непрестанно требует дань — девочек и мальчиков, навсегда исчезающих в лабиринте трущоб. Но из-за неразберихи в законодательстве и разницы между общим и статутным правом (Статутное право — созданное законодательными органами и органами местного самоуправления, общее право — более расширенное понятие, толкуется судами с учетом всех прецедентов. — Ред.), даже к началу 1880-х годов было непонятно, кого вообще считать за ребенка.
Теоретически, до 1875 года возраст согласия для девочек начинался в 12 лет. Двенадцатилетний ребенок считался достаточно взрослым, чтобы самостоятельно распоряжаться своим телом. Еще в 1285 году изнасилование стало тяжким уголовным преступлением (felony), которое могло повлечь за собой суровую кару, включая смертную казнь. Но половая связь с ребенком, не достигшим 12 лет, не считалась изнасилованием априори. Это был проступок (misdemeanor). В 1576 году, во времена Елизаветы I, любая связь с девочкой, не достигшей 10 лет, была приравнена к изнасилованию. Однако возраст согласия остался прежним — 12 лет. Секс с девочкой в возрасте от 10 до 12 лет все еще считался проступком, а двенадцатилетних закон и вовсе игнорировал. В 1875 году парламент поднял возраст согласия на 1 год. Понадобилось еще 10 лет, чтобы парламент, после многочисленных слушаний, утвердил новый возраст согласия — 16 лет. Таким образом, секс с несовершеннолетними попал под запрет. Огромную роль в этом сыграла деятельность журналиста Уильяма Стэда, опубликовавшего в 1885 году статью под громким названием «Детское жертвоприношение в современном Вавилоне» (The maiden tribute of modem Babylon).
Уильям Томас Стэд был личностью незаурядной — общественный активист, защитник обездоленных, а вдобавок еще спирит. Последним ярким штрихом в его биографии стала гибель на борту «Титаника». Во время катастрофы он рассаживал женщин и детей по спасательным шлюпкам, после чего удалился в гостиную, сел в кожаное кресло и открыл книгу, Так он и встретил свои последние минуты. Но в 1885 году мистер Стэд был полон сил. Он сотрудничал с христианским обществом «Армия спасения» и вместе с Джозефиной Батлер собирал сведения о детской проституции в Англии. Собранные данные стали основой скандальной статьи. Вместе с ним мы пройдемся по лондонским борделям и узнаем, как и почему девочки начинали заниматься проституцией.
Разговорившись, одна сутенерша поведала Стэду, как вербовала девушек. Путешествуя по провинции, она встречала девочек из рабочих семей, предлагая им место горничной в Лондоне. Те с радостью соглашались. Возможно, они и сами догадывались, что их ждет на самом деле. С другой стороны, девочки-подростки часто шли в горничные, так что в самом предложении не было ничего необычного. Разве что отсутствие рекомендаций. В Лондоне бордель-маман опаивала свою жертву опийной настойкой, а когда девочка
Девочки из лондонских трущоб. Рисунок Гюстава Доре из книги «Паломничество». 1877
Помимо содержательниц борделей, были и обычные сводни, которые поставляли девушек к клиентам на дом или в гостиничные номера. Они предпочитали вербовать проституток среди продавщиц, служанок, детей из работных домов, а также малолетних преступниц, только что вышедших из тюрьмы. Любимым местом охоты был Гайд-парк, где прогуливались помощницы нянек — девочки-подростки, катившие коляски с младенцами. Им было лестно, если к ним подходила богато одетая леди и давала шестипенсовик на чай. Через несколько дней такой дружбы леди предлагала девочке заработать сразу много денег. А кому в 14 лет не хочется красивых нарядов, особенно если хозяйка дома одевается в шелка и бархат, а сама ты носишь униформу с фартуком? Многие соглашались.
Даже если девочка до последнего думала, что джентльмен просто-напросто хочет сыграть с ней в игру, когда ей предлагали раздеться, до нее наконец доходило, куда же ее заманили. Жертва могла закричать или оказать сопротивление. Этот момент особенно интересовал Уильяма Стэда. Ведь если слышны женские крики, неужели никто не вмешается? Но один из опрошенных ответил следующее:
«— Представьте, что в соседнем доме насилуют девушку. Вы уже отходите ко сну, как вдруг раздаются ее крики. И что же, вы оденетесь, броситесь вниз по лестнице, и будете стучать в дверь, настаивая, чтобы вас впустили? Вряд ли. Но крики все не прекращаются. Вам становится не по себе, и вы уже начинаете думать, что, пожалуй, стоит что-нибудь предпринять. Но прежде чем вы успели одеться, крики стихли. Теперь вы чувствуете себя полным дураком, потому что зря старались.
— А как же полицейский на дежурстве?
— Он не вмешается, даже если будут кричать. Ведь если полицейский станет вламываться в дом каждый раз, как услышит громкий женский крик, он будет присутствовать при родах не реже доктора. Раз уж девушка попала в дом с дурной репутацией, на помощь ей не придет никто, так что ее можно насиловать в относительной безопасности» [41].
Лондонцы судачили о борделях, оборудованных комнатами с мягкими стенами, чтобы не слышны были стоны несчастных жертв. Но, как заявила владелица борделя в Западном Лондоне, такие меры предосторожности были бы излишними. В ее доме толстые стены, на полу постелено по два ковра, а на окнах ставни и тяжелые шторы. Звукоизоляция идеальная. Девчонка может себе хоть голос сорвать, никто ничего не узнает. «Но разве вы сами не вмешаетесь, если услышите крики девушки?» — поинтересовался Стэд. — «Ведь я могу ее и убить». «Ну что вы, — отмахнулась от него хозяйка, — с какой стати вам ее убивать? А так делайте, что хотите».
Помимо владельцев борделей, в бизнесе участвовали и врачи с акушерками. Дело в том, что англичане отличались педантичностью. И если клиент требовал от сводника девственницу, она должна была явиться со справкой, подписанной врачом или акушеркой. На слово девочкам не верили. Ходили слухи о нечистых на руку акушерках, которые подделывают справки или же учат малолетних проституток разным трюкам, как выдать себя за девственницу. Знакомство начинающих проституток с акушеркой не ограничивалось первым обследованием. В случае серьезных повреждений девушек вновь привозили к ней уже на лечение. Кроме того, акушерки делали аборты.