Недоброе утро
Шрифт:
— Это че? — спросил я.
— Это наша часть договора с полковником, — сказал Тимур.
— А его часть?
— А его часть сейчас со мной разговаривает.
Я заткнулся, но через минуту спросил:
— Как вы узнали, где меня держат? Что с пацанами? Мама, Сашка — как?
— Мы сейчас у Вайсарова на складах обосновались, так что с нашими все в порядке. Леха в лазарете лечит ногу, достали его знатно. Ну, если бы не он — кирдык тебе. Он мало того, что сбежал, так еще и одного ушлепка с собой уволок. Прикинь, на двух спущенных колесах и с простреленной
— А Момент?
Тимур помотал головой.
— Мля… Съездили за бензином.
— Лучше молчи. Говорил же я — на льнозавод ехать, с машин сливать! Ай…
Я понимал, что он полностью, абсолютно прав, и поэтому опустил голову и стал смотреть на грязную зелень брони.
— Это за тобой мы катались к Лобастому в лапы? — спросил боец Валера, который чуть меня не пристрелил у проема.
— Ага.
— А ты крутой, и без нас почти сбежал! Хорошо, что ты не какой-нибудь там… — что он имел в виду, я не очень-то понял, но все равно было приятно.
По обеим сторонам дороги замелькали стволы сосен, а это значило, что скоро мы подъедем к территории складов. Я увидел бетонный забор с колючей проволокой по верху, сторожевые вышки с пулеметами и прожекторами, и, наконец, ворота с красно-белым шлагбаумом и знаком «STOP». Приехали!
Приятно было смотреть на чистую территорию, побеленные бордюрчики, смеющихся мужчин и женщин на крыльце одного из складских помещений, решительно идущего куда-то офицера МЧС… Это все не было похожим на бред, царящий за стенами этого места. Тут хотелось остаться.
БТР довез нас с Тимуром до лазарета, и меня тут же передали на руки доктору с фамилией Коленко на бэйджике. Он принялся осматривать мои царапины и ушибы. Наскоро их обработав и перевязав, он сдал меня на руки прибежавшим уже родственникам и друзьям. Обнимашкам не было предела. Даже Джоуи приперся в каком-то кожаном переднике и с перепачканной рожей.
— Ну ты типа ваще… — сказал он и пожал мне руку.
Короче, трогательно вышло. Сашка и мама провели меня в казарму, где нас разместили, заставили помыться и переодеться. Ну, я был не очень-то и против: все эти лохмотья и грязь не способствуют выздоровлению, знаете ли…
А потом я вернулся в лазарет и навестил Леху. Там у него уже кое-кто был. Точнее, была. Та самая «метр с кепкой», которую в общем-то звали Катя, сидела у него на краешке кровати и чего-то там щебетала. А Леха и не возражал, кивал и улыбался. Завидев меня, он сказал:
— Нашлось чудовище! — и попытался встать.
Катя уложила его обратно, а потом вышла.
Мы с Лехой переглянулись, и он сказал:
— Скатались за бензинчиком, млять…
— Какие-то придурки… — подтвердил я.
— Момента жалко. Нормальный чувак был.
— Ну да…
Посидели, помолчали. Потом Леха сказал:
— Знаешь, этот Вайсаров молодец. Столько людей спасти! Тут у него человек пятьсот, прикинь? Сотни три — это военные, МЧС-овцы
— Кого?
— Помнишь Дашу и Карину, с биологического факультета?
— Ну! — были у нас такие знакомые девчата, жили в общаге на пару этажей ниже. Мы им пару раз помогали таскать что-то тяжелое, а они нас поили чаем и подкармливали.
— Обе живы! Сейчас при лазарете устроились, доктору помогают.
— Круто! Блин, надо будет походить, к людям присмотреться — может, еще кто-нибудь знакомый найдется, — сказал я.
— Понаходимся, — мрачно сказал Леха и пошевелил ногами под одеялом.
— Так что у тебя с ногой? — вот хрень-то, а я и забыл!
— Икру мне тот цыган прострелил. Я чуть свалил оттуда! Болит жутко, я сижу на обезболивающих. Ну, вроде доктор меня подлатал, все должно быть нормально. Через пару недель должен уже ходить.
— Вот видишь! Все будет вери гут, — попытался подбодрить его я.
Леха покачал головой:
— Я домой хочу. К маме и папе. Врубаешь?
— Врубаю.
— Хорошо хоть связь есть. Сейчас все анклавы, которые по-прежнему считают себя частью государства, держат связь по радио. Батька каждый вечер рассказывает о положении дел, ну, и у кого есть передатчики — могут пообщаться. И радиограммы в принципе свободно передать можно…
— И что там твои?
— Да нормально вроде. Там как с первых дней все в свои руки мужики из охотничьего общества взяли, так до сих пор они и рулят. Приглашают вас всех, кстати!
— Да понял я, понял. Поговорю с нашими…
— Смотри, чтоб они не передумали. Тут тоже вон, капитально обустроились, видишь.
Мы еще потрепались немного, а потом пришел Тимур и позвал меня с собой.
— Полковник ждет, — сказал он.
Леха взял костыль, накинул на плечи куртку, и мы пошли в штаб. Тимур по ходу рассказал о том, что бензином разжиться им удалось. И что самое смешное — они стырили тот самый бензовоз. Правда, на следующий день. Может быть, цыгане не умели водить грузовик, или у них были другие важные-неотложные дела — но вот вам, пожалуйста, бензовоз стоял рядом с остальным нашим транспортом, на стоянке у барака, где разместилась наша команда.
Штаб ничем не отличался от зданий аналогичного типа в любой воинской части на всем постсоветском пространстве. Разве что был покрыт сайдингом, и на крыше у него стояли пулемет и прожектор. В мирное время такого не наблюдается.
— Вы дружинники? Проходите! — махнул рукой сержант — начальник караула.
Мы прошли по стрелочкам в какое-то помещение, напоминающее конференцзал. Там было полно народу: почти все мужское население складов, в общем — бойцы, не несущие сейчас караульною службу или не находящиеся на всяких дежурствах. На стене висела крупномасштабная карта Берегового с какими-то пометками и карта нашей страны, помельче, но с флажками разного цвета, натыканными там и сям.