Недомерки
Шрифт:
16. Полдень
На первый взгляд утро как утро. Дети отправились в лицей, муж на работу. Она, как обычно, лежа в ванной, слушает Марию Калласс. Только не просто так она лежит – на самом деле приводит себя в боевую готовность. Она дала себе слово. Она сможет. Слишком давно готовилась. Не хочется покидать обволакивающую воду, но придется. Ада, в пене, решительно поднимается. Решительно принимает душ. Неумолимо облачается в неброское платье, которое давно выбрала. Выбор парика занял чуть больше времени. Остановилась на каштановом – решительном и неброском. Прислуга, стоя за дверью, в щелку шпионит
В такси, как и ожидалось, решимость ее покинула. Из Ады будто вынули кости, осталось безвольное тесто. Она разделилась на две субстанции – Смелую Аду и Жалкую Аду. Смелая немедленно надавала Жалкой по сусалам. Жалкая даже не пыталась сопротивляться. Смелая прикрикнула: – Соберись! У тебя получится! Приехали. Смелая расплатилась, вышла, Жалкая волоклась следом.
Прошли пару шагов – такси не уезжает. Жалкая запаниковала: – Таксист следит! Ада остановилась у киоска, ощетинившегося печатной продукцией. В стекле видно, проклятый водила развалился на сиденье, никуда не торопится. – Муж подослал? – гадала Жалкая. – Не пори чушь! Как он мог догадаться?! – А если не первый день следит, и знает про прошлый раз?! – В прошлый раз ничего не получилось! Все равно в животе стало холодно. Такси укатило. Жалкая выдохнула. Но тут – кто бы мог подумать?! – заколебалась предательница Смелая.
Город вокруг тоже трусил. Недобросовестно и вяло росли деревья, дворники мели без всякого энтузиазма. Боевой настрой дал трещину, в голову полезли опасные вопросы: – А если мы прямо сейчас встретим знакомых? И они спросят, что мы здесь делаем? Смелая отмахнулась: – Маразм! Наши знакомые пешком не ходят. Тем более, не спускаются в подземные переходы. – Все равно, на случай нежданной встречи, нужно было придумать какую-нибудь легенду! – Жалкая якобы заботилась об их безопасности. – Какую легенду?! – Любую! Мы не подготовились! – Признаю, истеричка, дальше что? – Ничего, – сдулась Жалкая, – Теперь оправдание придумывать поздно. Мы обе в нервяке. – Про себя говори, – отмахнулась Смелая, вернувшаяся к своей первоначальной сущности. – Прости, я на тебя накричала. Давай посидим в кафе, настроимся, возьмем себя в руки…, – вкрадчиво стелила Жалкая. Смелая больно ущипнула гадину, не дала зареветь, скомандовала: «Под землю, кобыла!». Грубость и напор, как всегда, подействовали, они спустились в печально знакомый подземный переход.
Под землей (как и в прошлые разы) силы мгновенно их покинули. Ада прислонилась к холодной стенке. Неужели опять не сможет? Ведь есть женщины, которые вытворяют такое, что ей и не снилось. Жалкая первая заметила и ойкнула – к ним направлялся мерзкий парень. Разболтанный, будто на шарнирах, с толстыми губами, при этом похож на Микки Мауса. Парень без лишних разговоров схватил Аду за руку и, как слепую, потащил наверх. Жалкая завопила невидимым для мира криком, Смелая растерялась. Рука у Микки Мауса была липкая. Ада жертва. Ей психолог так и объяснил, обрисовывая ее психологический портрет: «У вас повадки и характер жертвы». Куда Микки Маус ее ведет?!
Наверху, на залитой солнцем улице, мерзавец доставил ее к неработающему, закрытому фанерой ларьку. Подобострастно постучал. Смелая и Жалкая внутри Ады тряслись. Рядом визжит станок по металлу – делают ключи. Кругом ходят люди. Самые страшные вещи случаются именно так – средь бела дня, на глазах у всех. Она и впрямь жертва,
Чернота. Напротив кто-то дышит с едва различимым хрипом: – Что тебе нужно в моем переходе? Неделю ходишь, стенку подпираешь, – сипит то ли мужской, то ли женский голос. Ада вздрагивает – ее берут за руку. Сухие пальцы. Старик? Пальцы нащупали ее обручальное кольцо. – Чего молчишь? Ада не могла выдавить не слова. Классическая жертва. Безволие, полная аморфность. Опять рука, Ада обмерла – пальцы путешествуют по ее бедру. – Нравится? В Жалкой произошли перемены – стал зарождаться крик. Он еще не окреп, двигаясь от живота к горлу. – Сможешь закричать? – не верила Смелая, – Закричишь или нет?! Ори давай быстрей! Легкие изготовились… И Ада ослепла от брызнувшего света – кто-то убирал фанеру, закрывавшую окно. Она, закрываясь рукой, вырвалась из паучьих лап и вывалилась на улицу. Бежала через толпу, врезаясь в прохожих.
Только ближе к полудню немного пришла в себя. После того, как побывала в кафе, в парке и полсеанса в кино. Смелая увещевала Жалкую: – Случай в будке ничего не значит. – Домой! Хочу домой! – заладила Жалкая. – Домой нельзя: мы дали себе слово! – Как дали, так и заберем обратно! – Замолкни! Я не буду себя уважать, если не сделаю это именно сегодня! – И не уважай! Сорок лет не уважала, тут вдруг! – В Египет со свекровью захотела?! – Шантажистка, – мгновенно сдала позиции Жалкая: – А если немного выпить? Совсем чуть-чуть. – Нельзя, сама знаешь! Только на трезвую голову.
Как тореадор к быку, Ада дошагала до ближайшего подземного перехода. Спустилась по ступенькам: – Самое тяжелое – начать. Поэтому сразу, рывком! – командовала окрыленная Смелая. – Да знаю, отвали! В переходе обеих пронзила животворная прохлада. И никого! Ни единой души! – Ну, поехали! – ликовала Смелая. Ада выдохнула, собралась… Что такое?! Появились, держась за руки, одинаково тонконогие парень и девушка. Увидели Аду, сбросили темп. Разглядывая ее, приближались. Проклятые! Что в ней интересного? Жалкая вскрикнула: – Они нас не остановят! Давай! Ада обожглась, похолодела, умерла, возродилась, зажмурилась… и приступила.
17. Холодно
Зимой мы встретились, под рассеянным снежком. Я поскользнулась, он оперативно подхватил, как фигурист партнершу. Я уже и забыла это дивное ощущение, когда мужские руки поддерживают тебя за талию. У него редкое имя – Осип. Архитектор. Отстраненный, взвешенный. Высокий и статный, надежный. Позже, когда мы подружились, он показал многоэтажку, которую проектировал, она находилась в процессе строительства. Ходим по этажам, вместо окон пустые квадраты. Кругом цементные полы и стены, снег с улицы задувает. А Осип, не чувствуя холода, экскурсию проводит. Если честно, я им любовалась. Никогда не видела его мерзнущим. Сама ненавижу холод. У меня насморк постоянно, ангина, сопли.
Осип предпочитает зимние виды спорта, особенно лыжи. Целыми днями может кататься. Говорит мне: – Закаляйся. Тут, как назло, у меня в доме труба лопнула, атмосфера внутри квартир сравнялась с уличной. Я Осипу позвонила, напросилась в гости. Погреться – честно призналась.
Конец ознакомительного фрагмента.