Недопёсок
Шрифт:
Неожиданно послышалось ворчание танка. Лязгая гусеницами, из-за ближайшего блиндажа вываливался тяжелый бронированный механизм.
— Погибать — так с музыкой! — крикнул лейтенант Серпокрылов, держа в руке противотракторную гранату.
Раздался чудовищный взрыв — механизм выпустил облако дыма и отправился умирать в сторону силосной ямы.
После боя установилась над землей тишина. Такая тишина, какой не услышишь в мирное время. Но это была обманчивая тишина.
Со двора плотника Меринова вдруг послышался визг
— Вперед! По-пластунски! — скомандовал капитан Серпокрылов, упал в снег и стремительно пополз к забору, за которым разгорелся невиданный бой.
Заглянувши в дырку между штакетин, майор Серпокрылов сразу оценил обстановку.
— В штыки! — послышалась команда. — Ребята, рубай их! Не подведите своего подполковника!
Град огня и снарядов обрушился на врага.
— Спасибо вам, товарищ Серпокрылов, — сказала Пальма. — Ваши активные боевые действия привели к полной победе.
— Я — солдат! — скромно ответил полковник Серпокрылов.
Дошкольник хотел продолжать путь боевых подвигов, как вдруг заметил пушистого, с огромным хвостом солдатика, привязанного за веревку к конуре.
«Вон какую штуку завела себе Верка Меринова!» — изумленно подумал он, раскрыл глаза пошире, и в голову его хлынули сугубо штатские мысли: кто это такой, чего он сидит у конуры и при чем здесь огромная перчатка, валяющаяся на снегу?
Дошкольник перелез через забор, поднял перчатку и примерил. Рука влезла аж до плеча, и дошкольник засмеялся от удовольствия.
— А ты кто такой? — спросил он Наполеона, присел на корточки и перчаточным пальцем провел ему по носу.
Наполеон зажмурился.
Новые стремительные мысли пронеслись в голове дошкольника, и главная насчет Верки Мериновой: мол, надо бы ее немного подразнить, а то чего-то загордилась, давно недразненная ходит.
— Ты мой трофей, — сказал он Наполеону и отвязал веревку.
Потягивая за собой недопеска, дошкольник вышел через калитку на улицу.
Победные флаги трепетали над головой генерала Серпокрылова.
На полюс!
«Это, наверно, росомаха, — думал дошкольник, выходя из калитки на дорогу, вдрызг перепаханную тракторами. — А может, барсук? Как раз полосочка на носу. Нет, он похож на лису. Но не очень. Какой-то недолисок!»
Тут мысли дошкольника побежали по дороге, проторенной уже плотником Мериновым: «Может, это помесь собаки с лисой? Лисья собачка? Лисопес… Лисица-псица!.. Лисец…»
— Песец! — закричал вдруг дошкольник, подпрыгнул на месте и выпалил из водопроводной винтовки. — Песец! Песец! Чтоб мне треснуть! Это песец!
Восхищенный своей догадливостью, он палил безостановочно в воздух. Бах-тарарах-ба-бах! Наполеон поник, пришибленный неслыханным салютом. Никогда в жизни не приходилось слышать ему ничего подобного.
Дошкольник быстро израсходовал все боеприпасы и дернул за веревку. Ему хотелось немедленно куда-то
— Пойдем, пойдем, — торопил дошкольник.
Наполеон завертел головой, упал на бок, перевернулся на спину, стараясь задними и передними лапами сорвать с шеи веревку.
Дошкольник Серпокрылов, надо сказать, был человек сообразительный. Он подождал, пока Наполеон успокоится, а потом заманчиво помахал мотоциклетной перчаткой.
— Пойдем со мной, — сказал он. — Перчатку получишь. Хорошая перчаточка!
Однако перчатка не помогла. Песец вовсе ее не заметил.
— Ну ладно, — сказал дошкольник. — Ты не идешь за мной, тогда я пойду за тобой. Беги куда хочешь.
Разных людей повидал за свою жизнь Наполеон Третий, но никогда не встречал он таких маленьких, чуть выше елового пня. Это Наполеону неожиданно понравилось, и еще понравилось, что дошкольник перестал дергать веревку и палить.
Недопесок обнюхал снег и валенки дошкольника Серпокрылова. От валенок пахло мышами.
Наполеон оглянулся на мериновский двор. Пальма стояла у калитки, печально помахивая тропическими ушами. Наполеон кивнул ей и установил нос точно на север.
— Валяй! — шепнул дошкольник, и на север, точно на север побежал недопесок через деревню Ковылкино, а за ним — дошкольник Серпокрылов.
Ему хотелось свистнуть, как свистят кавалеристы, скачущие в степи, или взреветь мотоциклом «Ява», на котором ездит агроном, но он боялся напугать зверя, бегущего перед ним.
«Куда же он бежит? — думал Серпокрылов. — Наверно, на север. Северный зверь должен бежать на север. На полюс!»
Серпокрылов смеялся, ему казалось, что он все знает, все понимает, и действительно, он все больше понимал, что это за зверь бежит перед ним, куда бежит и зачем.
«Назову его Филькой», — думал он.
Кто из нас, людей деревенских или городских, поймет сердце песца, душу недопеска? Даже и в собачьей душе мы только чуть научились читать, а о песцах и ведать не ведаем. Есть, конечно, десяток на земле знатоков, которые расскажут о песцах. Но что скажут они о душе песца, не того, что бродит по белым пустыням тундры, а вот этого — искусственного, платинового, выведенного в клетке! Что там бьется у него в груди — сердце или моторчик, заведенный на время человеком?
Не видно в платиновом Наполеоне сходства с его свободными родственниками, и не слишком похож он на придуманного плотником английского шпица.
Более всего схож Наполеон с тюфячком на коротких ножках. И вся душа его ушла, наверно, в этот густой теплейший мех, в этот красивый волос. А сердце бьется лишь для того, чтобы волос становился все длиннее и краше.
Наполеон спешил. Ему казалось, еще немного — и он убежит от веревки. А дошкольник старался так поспевать, чтоб веревка не резала песцу шею.