Недосказанное
Шрифт:
Оглядывая гостиную Монтгомери, Кэми легко могла представить одиночество, которое обитало в их детских. Ржавому возможно не было и четырех лет, когда он забрал к себе Анджелу в комнату, понимая (несмотря на тот факт, что ему этого никто не давал), что Анджеле нужна была любовь.
— У моей газеты крутое название, а это была очень трогательная речь, Ржавый, — сказала она. — Но вообще-то, Ты был не так убедителен в своем притворстве обладателя дурной славы и умения оставаться в стороне, как тебе казалось. Все это я уже знала. Я бы тебе доверила
Но сонный вид безграничного хорошего настроения уже вернулся на лицо Ржавого и его полузакрытые веки прятали его глаза, что бы те не выражали.
— Не притворяйся, Кэмбридж, — сказал он. — Я знаю, что моя речь была прекрасна и заставила тебя взглянуть на меня в совершенно новом и еще более привлекательном свете. Теперь ты совершено точно думаешь, что во мне есть скрытая глубина. И ты права. Так и есть. Я весь такой глубокий. — Он соскользнул по дивану ниже, его глаза почти полностью закрылись. — Возможно, — добавил он, как бы между прочим, — это открытие заставит тебя принять верное решение и последовать за мной.
— А не станет ли это волшебными тридцатью шестью часами, — сказала Кэми, — прежде чем ты умрешь от истощения.
Ржавый проделал бровями нечто, что нельзя выразить словами.
— Ба, Кэмбридж, я шокирован!
— Заткнись! — велела Кэми. — Ты знаешь о чем я! Захлопни свою пасть!
Он все еще смеялся, когда она уходила, чтобы выяснить какие события происходили в Разочарованном доле в 1480-х. Тайны Меттью Купера может и хранились шесть сотен лет, но время их пришло. На носу был день зимнего солнцестояния. Оставалась всего несколько недель.
Глава Восемнадцатая
Распробовав желание...
Кэми никогда не нравился Ауример. Её столько раз в нем оскорбляли и нападали, немудрено, что она стала испытывать отвращение к этому дому. Но ей стала немного нравится Учетная комната. В ней стоял стол, заваленный неявных чародейских счетов, стена с окном, стекла которого были тонированы золотом, и еще ей был приятен тот факт, чтобы составить ей компанию, сюда всегда заглядывал Эш. Они провели здесь большую часть недели в поисках хотя бы малейшие упоминание Меттью Купера.
В первый раз она пришла в учетную комнату, после того как они с Эшем прояснили историю, произошедшую в Наводнение. Вышло ужасно неловко. Но Кэми обладала недюжинным упорством, а Эш был довольно одинок, так что ответил бы на любой жест. Кэми подумала, что именно поэтому сначала он решил ей понравиться. Было неловко и немного печально размышлять над тем, как по сути мало в Кэми очарования, когда дело касается парней. Вот, это Кэми Глэсс, должно быть говорил люди, когда она проходила мимо. В ней столько же сексуальности, сколько, например, в чайнике.
Первая удача настигла её, когда она листала книгу с бесперспективным название Сиятельные
Это было самое старое фамильное древо, что ей приходилось видеть. Начиналось оно на имени Джеймс Линберн, рожденного в 1440 году, и его жены Аннис, так же урожденной Линберн. У них было две дочери, одну из которых звали Элинор Линберн.
— Ты там хорошо сидишь? — сказала Кэми.
Эш обеспокоенно выглянул из-за своих книг.
— Я нашла Элинор Линберн, — сказала она, постукивая пальцем по коричневым записям на желтой бумаге.
– У неё имелась сестра по имени Энн. Эш держись за что-нибудь, ибо 1484 году Энн Линберн вышла замуж за Меттью Куппера. А в 1485 году Энн Линберн и Меттью Купер оба были мертвы.
— Так значит Меттью был чародеем? — Эш закрыл собственную книгу и подался вперед. — Чтобы жениться на Линберн, он должен быть чародеем. Мы всегда вступали в браки только с чародеями. И они оба умерли во время битвы, когда в Разочарованный дол явились солдаты Генриха VII.
— То-то и оно, — сказала Кэми. — Я тут все перерыла, но нет никаких доказательств, что в Разочарованный дол ступала нога хотя бы одного солдата Генриха VII. Никаких записей иных смертей. Только, что Элинор Линберн спрятала колокол в реке, что Меттью Купер умер и в честь его мужества была воздвигнута статуя, а теперь, что еще и погибла Энн Линберн. Ничего, кроме этих двух смертей, и длинного рассказа о том, что Линберны сделали что-то, чтобы спасти город. Эш, это тайна. Ничего не могу поделать, но мне думается, что это подсказка: подсказка к тому, как вновь защитить наш город.
Эш нахмурился.
— Они должны были что-то сделать.
— Должны были, — согласилась Кэми. — И это должно было быть нечто из ряда вон. Что сделала Элинор и Энн Линберн, и насколько это отличалось от того, что делали Линберны делали до или после? Каково участие Меттью?
Эш медленно кивал, соглашаясь с ее мнением.
— Наш дом был предоставлен Глэссам потому что мы приходились родственниками Меттью, — сказала Кэми. — Нет никаких записей, которые давали бы повод предположить, что мои предки были чародеями. Только длинная история о том, что семья Глэссов состояла на каком-то особом роде службы у Линбернов. — Она сморщила нос, чтобы выразить свои чувства по этому вопросу.
— Дом был отдан благодаря особой преданности, — сказал Эш.
— Разве Линберны не ждали, что все будут преданы и служить им, — сказала Кэми. — Зачем давать нам дом, зачем держать нас под пристальным вниманием Ауримера? Да Бога ради, наш дом виден с колокольни Ауримера. У них должна была быть веская причина на это. Не думаю, что Меттью Купер был просто каким-то еще одним чародеем. Я вообще склонна считать, что он не был чародеем.
Эша будто молния поразила.
— Что он мог сделать для города, если он им не был?