Недосказанное
Шрифт:
— Конечно, — сказал Джаред все еще улыбаясь маленькой искривленной улыбкой. — Я подумаю об этом.
И тогда Эш побежал, спотыкаясь, будто пьян и ослеп, через дом своей мечты, в ночь, на улицу. Он побежал по дорожке в темный лес, пока не стало видно горящих окон усадьбы на холме. А потом он присел у подножия дерева, опустив голову на руки и заплакал.
Все должно было наладиться, как только они вернулись домой.
Прим.переводчика: *стол, стоящий по центру кухни. рабочая зона - варочная панель, вытяжка, а иногда и мойка - выносится в центр кухни
Глава
Разбитый очаг
Страшилы-вандалы
Автор Кэми Глэсс
Вы, вероятно, все, дорогие читатели, задаетесь вопросом, что же произошло в ночь на Хэллоуин в Разочарованном доле. Вполне естественно, что злоумышленники в масках и случайные небольшие костры по всему городу, могут пробудить некоторый интерес.
— Да что, черт возьми, происходит? — вопрошали свидетели тех событий (Ржавый Монтгомери, двадцати лет от роду, который настоял на отказе от анонимности и также пожелал, чтобы в этой статье обязательно было указано, что он холост.)
Позвольте-ка мне рассказать вам, что же все-таки происходит.
— Ты уверена, что это хорошая идея? — спросила Холли.
— Я не буду лгать на страницах Пронырливого Паркера, — сказала Кэми.
Эш уставился на фотографии на своем мониторе, с застывшим взглядом человека, который ничего не видит, и сидит так, по крайней мере, с семи часов этого утра понедельника, с момента появления Кэми, которая прямо из дома Анджелы пришла в школу. Холли, которая появилась в восемь, выглядела чрезвычайно сомнительно в своей преданности лидеру, одержимому правдой.
— Итак, значит, ты собираешься рассказать, что злые чародеи оживили страшил и натравили на нас? — поинтересовалась Холли. — А разве это не заставит всех подумать, что мы...не хочу показаться резкой, но...совсем слетели с катушек?
— Нет, нет и нет, — сказала Кэми. — Журналист должен редактировать свою деятельность. Нельзя объять необъятное и хвататься за всё и сразу. Если вы попытаетесь, то, в конечно итоге, у людей сложатся неправильные впечатления. Вроде того, в котором ты упоминаешь, что люди подумают, будто я совсем чокнулась.
— Ну да, — сказала Холли. — Это ложь. Абсолютная.
Кэми отмахнулась от её слов взмахом руки.
— Поэтому необходимо с умом подойти к подаче действительности, чтобы донести до людей, если угодно, душу истины. Истинную правду.
Не похоже, чтобы Холли впечатлила эта гениальная логика.
— Итак, гмм, что ты собираешься написать?
—- Та катавасия прошлого вечера, под которой я подразумеваю прискорбный инцидент, который испортил одну из нежно любимых традиций нашего города, произошедший, как считается, из-за группы «несогласных», которые явно не чтут устоявшихся традиций или не понимают истинный дух Разочарованного дола. Мы, а в «мы», надеется скромный писатель, она может включить всех читателей данной статьи, и может только мечтать, что народ Разочарованного дола вскоре разгонит эту нависшую над городом угрозу зла.
— Ничего себе, — сказала Холли, теперь уже радостно, слова Кэми явнов произвели на неё впечатления. — Значит, те, кто
Кэми хотела было уже сказать Холли, что не ведает страха в стремлении к справедливости, когда Эш оторвался от монитора и заговорил:
— Будто моего отца волнует что написала в школьной дурацкой газетенке какая-та девица, — усмехнулся он.
Кэми слишком долго ждала удара, чтобы ответить ему, и поняла, что ждала привычные заверения того, что Джаред будет посылать её куда подальше, когда она будет чувствовать неуверенность. Она всегда считала, что в ней гораздо больше уверенности, чем сейчас. Что ж, значит, ей придется научиться быть больше в себе уверенной. Сейчас ей придется полагаться только на себя.
— Правда никогда не бывает дурацкой, — сказала она, стараясь не думать о том, глупо или нет прозвучали её слова. — Считается каждый акт неповиновения. Важен каждый призыв к оружию, что слышат люди. Я так считаю. А твой отец — гордый мужик. Он не потерпит, что его деяния припишут кому-то другому, даже в дурацкой школьной газетенке от какой-то девицы. Мне это будет ничего не стоить, но я получу огромное удовлетворение.
Здешний народ не сильно много болтает о подобных вещах. И никогда не станут о таком писать. Как-то сказал ей кто-то. У всех в этом городке были свои скелеты в шкафу, так что никто ничего толком не знал, но все чего-то боялись.
Кэми не собиралась быть частью этого.
— Он не будет это читать, — возразил Эш. — Мы должны сделать что-то другое. Мы должны сделать что-то масштабное: мы должны остановить его.
— Все равно это кто-то прочтет, — сказала Кэми. — Оно того стоит. Но да, нам нужно заниматься не только этим и у меня есть идея, чем именно. Я вот тут подумала, что нам нужно говорить о них, когда мы все вместе. На нашей стороне теперь есть Ржавый. У тебя есть мама, и ...Джаред. Передай им, что нам всем нужно собраться и поговорить. Скажи, что у меня есть план.
Кэми постаралась произнести имя «Джаред», будто ей почти на него плевать. Но не смогла этого сделать, она не смогла совладать со своим голосом, прежде чем имя сорвалось с её губ. Она ощутила чувство унижения, охватившее её, когда Эш поднялся и вышел из комнаты, не проронив ни слова.
Внутренне ей стало совсем неуютно. Ей пришлось подавить боль и притвориться, что все в порядке.
— Что это с ним? — Она была уверена, что её непринужденный тон, прозвучал не слишком убедительно. Но Холли только огорчилась.
— Эээ, — сказала Холли. — Ну...наверное, это из-за Джареда.
Прежде она всегда знала в порядке ли Джаред. Но теперь с ним может случится все, что угодно, а она даже не узнает.
Кэми посмотрела вверх на Холли и мучительно произнесла:
— Что случилось с Джаредом?
Холли смотрела на неё с такой жалостью.
— Что случилось? — требовательно спросила Кэми, и её голос дрогнул. — Говори.
— Ничего, — сказала Холли. — Я имела в виду, что с ним все в порядке, Кэми. Обещаю. Просто мне кажется, что Эш расстроен из-за того, что Джаред ушел из дома.