Недостающее звено(изд.1945)
Шрифт:
Внезапно обезьяна вскочила и повернулась…
Тинг окаменел с протянутой вперед рукой.
С громким криком обезьяна метнулась в сторону. Задела стебель ротанга [2] , укололась о шип и с визгом исчезла в зарослях.
Издали донесся громкий рев.
Вскочив, Тинг побежал за обезьяной. Он прыгал через
кусты папоротников, ломал какие-то стебли, спотыкался о корневища.
– Скорей! Скорей!
– задыхался он.
Впереди трещали кусты, вверху кричали перепуганные шумом синие птицы
2
Ротанг - ползучее тропическое растение из семейства пальм.
Папоротники исчезли, словно их и не было. Исчезли деревья и лианы. После полумрака леса Тинга ослепил яркий, режущий глаза свет.
Тинг остановился.
Меж кустов и красно-синих шапок цветов мелькала обезьяна. Она бежала не на четвереньках, а на двух ногах. Переваливалась, размахивала руками, словно опираясь ими о воздух, но бежала на двух ногах.
Увиденное не успело войти в сознание Тинга. Из-за куста вышла вторая фигура, вдвое больше первой. Она грузно переступала двумя ногами. Темное тело было покрыто темными же волосами.
Маленькая фигурка подбежала к большой.
– Уууй, уууй!
– раздались знакомые Тингу звуки.
Эти звуки словно разбудили Тинга. Он увидел, понял
и… нисколько не удивился.
– Это питеки! Бедняга Дюбуа! Кусок черепа или живой питек…
Спрятавшись в кустах, Тинг поднес к глазам бинокль. Он достал его из чехла, висевшего через плечо на ремешке. До этой минуты Тинг почему-то ни разу не вспомнил о бинокле.
Питеки не видели человека, скорчившегося в кустах. А Тинг очень боялся, что его увидят.
– Убегут!
– шептал он, стуча зубами.
– Убегут…
Он был почему-то уверен, что убеги питеки - и больше их не встретишь. Была и исчезла новая орнитоптера, был и исчез яванский слон. Почему же не исчезнуть и питекам? Он съежился, прижимая к глазам прыгающий в руках бинокль.
Радужные круги - вот все, что видел Тинг. Он вертел кремальеру [3] , щурил глаза, и все же - ничего, кроме радуги.
Похолодев от страха, он опустил бинокль.
«Вдруг успели убежать?»
3
Кремальера - винт бинокля для наводки на фокус.
Питеки были здесь.
Тогда новый страх охватил Тинга:
«А если это не они, если мне показалось?…»
Темные фигуры, ходившие на двух ногах, не были людьми. Они не были и обезьянами. И все же Тинг боялся, что ошибается, что перед ним мираж.
Он снова приставил к глазам бинокль.
Радужное кольцо исчезло. В светлом круге Тинг вдруг увидел лицо взрослого питека. Он невольно отшатнулся -таким близким оно ему показалось.
Черные
Это было страшное лицо: низкий покатый череп, нависший над глазами; убегающий к шее подбородок. Негустые темные волосы покрывали лицо и голову. И потому, что волосы лица и головы были одинаково коротки, голова выглядела голой.
Странная голова получеловека - полуобезьяны. Эта смесь раздражала: было неприятно смотреть и хотелось смотреть не отрываясь.
Брови питека то поднимались, то опускались, и над ними набегали складки морщинок. Морщинки были и на темени, и это особенно поразило Тинга. Он даже попробовал так же сморщиться, но сколько ни шевелил бровями, морщинки собирались лишь на лбу.
– Э, да кто его разберет, где у него лоб, где темя!
– рассердился Тинг на себя самого.
– Лба, правда, не видно.
Но не от бровей же у него темя начинается! Лобная кость все равно есть, хоть и косая.
Питек взглянул в сторону Тинга, глаза их встретились в бинокле. Тинг задрожал, хоть и чувствовал, что питек его не видит. Угрюмый взгляд был чутко насторожен. Он говорил: «Вокруг меня всегда враги».
Тинг опустил бинокль и протер чистые стекла, словно хотел стереть с них угрюмый взгляд питека.
Детеныш стоял возле матери и сосал палец, сгорбившись и подпирая рукой руку. Короткие ноги его были тонки, но крепки. И весь он, худощавый, выглядел крепким и сильным.
«Сколько ему лет? Пять? Десять?» спрашивал себя Тинг.
Мать шагнула, пошла. Детеныш продолжал стоять.
Тинг поймал в бинокль его лицо.
Навес над глазами был меньше, подбородок не казался таким скошенным. В лице было больше обезьяньего, оно, пожалуй, походило на лицо гориллы. И все же оно не было обезьяньим.
«Где здесь человеческое? Не в руках. Не в туловище. Не в ногах, - думал Тинг.- В голове? Да. Но что?»
Он искал и не находил. Человеческое было именно в голове, хотя лицо и выглядело обезьяньим.
Ворчанье напомнило Тингу о матери. Она ворчала, остановившись и повернув голову к детенышу.
– Ууууй!- ответил детеныш, не двигаясь с места.
Он сосал палец, пристально глядя на шапку красно-
синих цветов, по которой ползали большие желтые мухи. Вынув палец изо рта, ударил по цветочной шапке, сбивая мух.
– Ху-ху-ху!
– захрипел он, размахивая руками и ударяя по повисшим на сломанном стебле цветкам.
Мать заворчала громче. Ее верхняя губа приподнялась, показались зубы. Рука сжалась в кулак.
Сбив цветки, детеныш ударил по жесткому стеблю. Схватил его и стал дергать.
Казалось, он сражался с каким-то врагом. Сражался о ожесточением, как мальчишки сражаются с крапивой или лопухами.
Стебель сломался. Детеныш не удержался и упал, но не выпустил из рук обломка. Стоя на коленях, он ухватился за остаток стебля.