Недостойная
Шрифт:
Одной змее он отрубил голову длинным огненным клинком, другую проткнул насквозь, а третья… Третья все-таки сумела его ранить. Он чуть замедлился, и я увидела длинную царапину на плече. Охнула от ужаса – а он бросился вперед, сам вспыхивая огнем, сжал змее шею голыми руками, вновь полыхнул огнем и упал на землю, засыпанный пеплом, оставшимся от чудовища.
Несколько секунд и он, и я лежали недвижно. Потом он шевельнулся, и откуда-то издалека раздалось:
– Берт! Ты жив?!
– Жив… – прохрипел охранитель. – И эти твари тоже живучие! Покончили
– Да, слава Защитнику. Полдеревни пожгли! У тебя есть кто?
Мой спаситель наконец встал, оглядел поставленный защитный купол и меня под ним, кивнул. Потом опомнился.
– Да, есть. Ребенок. Девочка.
– Тащи!
Он подошел ближе. С гулким «бум» лопнул купол.
– Как тебя зовут? – спросил уставшим, хриплым голосом.
Я открыла рот, собираясь ответить, но вместо этого закашлялась – повсюду был пепел.
– Ладно. Потом.
И не успела я кашлянуть еще раз, как взлетела в воздух, оказавшись на плече у охранителя. Вцепилась в него двумя руками, потом обняла за шею, ощущая, как режет глаза и вновь больно становится в груди.
Он пах дымом, пеплом и огнем. Как и я. Но кроме этого был еще какой-то запах, который я помнила долгие годы. Теперь я знаю, что это был его собственный запах. Именно так пахло дома у архимагистра Арманиуса.
Через минуту он аккуратно посадил меня на поваленное дерево. Рядом теснились еще дети – кто-то плакал, кто-то хныкал, но большей частью все молчали.
Сел передо мной на корточки, заглянул в глаза. У него самого они были темными, как очень крепкий чай.
Улыбнулся и мягко, ласково спросил:
– Как тебя зовут, зеленоглазка?
Я смутилась. Так меня называла мама. Говорила, что я единственная унаследовала бабушкины зеленые глаза.
– Эн Рин, господин охр… – Я хотела сказать «охранитель», но закашлялась.
Он нахмурился.
– Арвен, воды!
Женщина в плаще охранителя протянула ему небольшую фляжку, и через секунду я уже жадно приложилась к ней. Пила долго, жадно…
– Тихо, тихо, не переборщи. – Он отнял фляжку. – Сейчас мы составим списки, а потом отправим вас туда, где можно будет поесть и выспаться. Где были твои родители, когда это случилось?
– В поле… – прошептала я и заметила, что он отвел глаза. – Они погибли, да?
– Мы пока не знаем. Может… – Он посмотрел на меня, вздохнул. – Скорее всего, да.
Я шмыгнула носом.
– Не плачь. Ради них ты должна быть сильной. Лучше выпей еще воды.
Я послушно сделала глоток из фляжки.
– А вы… вы хотите воды?
Он улыбнулся, наблюдая за мной.
– Спасибо, зеленоглазка, но вся эта вода – твоя. У меня есть своя. Посиди пока тут. Как, ты говоришь, тебя зовут?
– Эн Рин, – повторила я и, поколебавшись, выпалила: – А вас?
– Берт. – Улыбка стала чуть шире.
– Не-э-э. – Я помотала головой. – Вы… у вас должно быть длинное имя!
– Есть и длинное. – Он кивнул. – А зачем тебе?
– Я запомню, – ответила я серьезно.
– Хорошо. – Он легко погладил меня по голове, встал и наконец ответил: – Мое длинное
– Постараюсь…
Он ушел и больше не подходил ко мне – лишь кивнул и улыбнулся, когда меня забирали в приют для детей-сирот, чьи родители были убиты Геенной. И я улыбнулась ему в ответ.
Архимагистр Бертран Арманиус, спасший за эти годы множество детей, конечно, забыл маленькую зеленоглазую Эн Рин. Зато она его – нет.
В приюте для детей-сирот я провела восемь лет. Несколько раз меня хотели отдать приемным родителям, но я противилась, не желая уезжать. Причина была проста. Я заболела магией. Директор приюта – магистр Элеонора Мардаар – была хорошим бытовым магом, отличным преподавателем и очень мудрой женщиной, которая всегда интересовалась мнением своих подопечных. И она, видя, что я не хочу покидать приют, не стала настаивать. Хотя дело было только в том, что я боялась уехать и потерять возможность изучать магию.
В приюте была прекрасная библиотека с богатейшим собранием книг. Моя тяга к знаниям, в том числе и магическим, всячески поощрялась, поэтому мне разрешали приходить в библиотеку практически в любое время, кроме ночи, и изучать любую книгу. Магией со мной и еще несколькими детьми занималась сама Элеонора. Других магов среди учителей не было.
Мне исполнилось четырнадцать, когда магистр Мардаар сказала:
– Эн, перестань мечтать о магии. У тебя очень слабый дар, на грани видимости. Твое рвение, конечно, похвально, но с таким уровнем дара ни в одно учебное заведение тебя не возьмут.
Я только упрямо поджала губы. И продолжила изучать то, что считала своим призванием. Хотя теперь я понимаю, что первоначально мое желание приобщиться к магии было связано лишь с Бертраном Арманиусом. Я влюбилась в него по-детски глупо и с упрямством горной козы начала штудировать книги, изучать схемы заклинаний и рецепты зелий.
Я не помню, когда желание быть магом стало моим собственным желанием, трансформировалось в настоящую цель и потребность. Но я была благодарна Элеоноре Мардаар – впрочем, я благодарна ей и сейчас, – что она, даже не видя во мне нормального дара, продолжала обучать и помогать. Возможно, в глубине души она тоже верила, что у меня все получится. Я бы спросила ее об этом, но уже не смогу – магистр умерла перед моим выпуском из приюта, так и не узнав, что меня приняли в самое престижное учебное заведение Альганны.
В кабинет к Валлиусу я зашла ближе к вечеру, перед уходом. Наставник, в отличие от меня, всегда был совой и сейчас сидел за столом и с очень бодрым видом изучал какие-то бумаги. Я же после вечернего обхода больных и работы с реактивами чувствовала себя полумертвой.
Но усталость слетела, как и не было ее, как только я увидела посетителя архимага Валлиуса.
– Ваше высочество!
Принц Арчибальд улыбнулся и встал с кресла, протягивая мне руку.
– Эн, рад вас видеть.