Недостойный богатырь
Шрифт:
– Ой, – обрадовалась уборщица Шура. – А артистка Соловей приехала?
– Я их в лицо не всех знаю, – признался Дегустатов. – Может, и Соловей.
– И Папанов?
– Папанова нет, – уверенно сказал Дегустатов. – Пошли за бельем. Неудобно, люди ждут. С дороги устали. Из Москвы ехали. Расплачиваться будут по безналичному. И попрошу артистов не беспокоить. С вопросами не соваться и так далее. Среди них есть иностранцы.
– И иностранцы?
– Да. Русский язык знают, но нашей действительности не понимают. Несите
Дегустатов покинул дежурку и уже снаружи, заглянув в окно, крикнул тете Шуре:
– Самовар долей. Чаем гостей угостим.
Тетя Шура быстро закивала головой. Она и сама уже об этом подумала.
Тетя Шура с Александрой Евгеньевной притащили ворох простыней и наволочек к веранде второго корпуса и хотели было заправить постели, а заодно и посмотреть на артистов, но Дегустатов уже сторожил у входа.
– Здесь складывайте, – велел он. – Внутрь ни шагу.
– Конечно, конечно, – согласились женщины, хотя заглянуть внутрь хотелось хоть одним глазком.
Они пошли вокруг корпуса, дальней дорогой, издали косясь на закрытые окна, за которыми были шевеление и яркие одежды. И уж совсем отчаялись увидеть что-нибудь, как одно из окон растворилось и чернобровая женщина выглянула наружу и сделала круглые глаза. Это была Анфиса, которую в самое сердце поразили одежды обслуживающего персонала, надо сказать, самые обычные, без претензий, юбки чуть ниже колен и волосы не в косу, а забранные в пучок на затылке у Александры Евгеньевны и довольно коротко остриженные у тети Шуры.
– А-ба-ба-ба, – проговорила актриса и остановилась с открытым ртом.
– Вы, гражданка, в каких фильмах снимались? – вежливо спросила тетя Шура, большая любительница киноискусства.
– А-ба-ба, – повторила Анфиса и перекрестилась двумя перстами.
– Иностранный язык, – вздохнула Александра Евгеньевна. – Страшно уважаю людей, знающих иностранные языки.
Больше разговора не получилось. Из-за спины Анфисы выдвинулся суровый Дегустатов, погрозил пальцем и захлопнул окно.
– Заметила? – сказала тетя Шура. – В кокошнике и древнем сарафане. Совместная постановка.
Они пошли дальше по дорожке, обсуждая новость, а Анфиса подвернула юбку до колена, прошлась по комнате, показывая крепкие, ладные ноги, и спросила Дегустатова:
– Так у тебя в царстве юбки носят?
– И еще короче, – сознался Дегустатов. Хотел было показать на Анфисиной юбке, как короче, но в дверях появилась княгиня Пустовойт, оценила обстановку и произнесла:
– Может, государь, в твоем царстве все бабы ходят простоволосыми и бесстыдно ноги заголяют, но учти, что царевне такого знать не можно. Так что прикажи своим служанкам подолы опустить. И до свадьбы вокруг Анфиски не вейся.
Когда тетя Шура и Александра Евгеньевна вернулись в дежурку, чтобы заварить чай, там уже сидел гость. Гость не гость, пожарник Эрик. Он
– Ты чего к нам? – поинтересовалась тетя Шура, поздоровавшись. – Все у тебя в порядке?
– Все в порядке, – ответил Эрик. – Пришел по долгу службы. Перед началом сезона оборудование проверить. Как тут огнетушители, лопаты, крюки, щиты пожарные, все ли на месте.
– До директора не доберешься, – бросила Александра Евгеньевна.
– Уехал?
– Нет, никуда не уехал. Но окружен московскими красавицами.
– Приехала к нам киногруппа, – сообщила тетя Шура. – Снимает исторический фильм про Пугачева. Расплачиваться будут по безналичному расчету.
– Странно, – сказал Эрик. – Неужели они через Гусляр проехали и никто не заметил?
– Значит, проехали.
– И надолго?
– Пока не снимут.
– Пойду посмотрю, – решил Эрик, откладывая книжку.
– И не думай, – сказала тетя Шура. – Дегустатов тебя на месте убьет. Ты же знаешь, какой он въедливый. Все по нему не так.
– Пойду. Ничего он со мной не сделает. Мне огнетушители проверить надо.
По пути ко второму корпусу Эрик проверил красный пожарный щит у волейбольной площадки. Огнетушители с него были сняты, но одна лопата сохранилась. Из-за того, что пришлось сделать круг, Эрик подошел к дому не со стороны веранды, а сзади, где были умывалка и туалет. Оттуда доносились голоса, спорили. И так громко, что Эрику пришлось подслушать.
– Послушай, боярин, – произнес молодой голос. Принадлежал он стражнику, но Эрик об этом, конечно, не знал. – Где ты видел такое царство, чтобы две бесстыдницы, заголившись, гуляли и больше никого? Ни людей, ни коней. А у богатыря колпак на голове посередке продавленный. Может, он вовсе не Иван-царевич, а Иван-дурак?
– За такие речи языки рвут, – ответил наставительно старческий голос. – Боюсь только, что дураков здесь нет. Какие свечи у него!
– Видал. С потолка висят, а воск не капает.
– Вот я и говорю. А кровати на железных ногах. Крыша железом крыта. Зуб во рту золотой. Как бы не попали мы в плен к нечистой силе. Я-то старый, помирать скоро. Вас, молодых, жалко. Вам бы жить и жить.
– Господи, с нами крестная сила, – напугался молодой голос. – А ответь мне, дед Ерема, были ли в старых книгах намеки на такое колдовство?
– Были. Антихрист на железной колеснице истребит все живое. Может, уже и истребил своих, пусто в его дворцах. Теперь за нас принялся. Я старому царю страшную клятву давал дочь его от всех зол сберегать. В ту роковую минуту успел ей на палец надеть изумрудное кольцо-перстень. Повернешь его – придет на помощь конь Ветерок и унесет Аленушку куда следует. А где кольцо? Пропало. Уж не Иван ли кольцо схоронил? А если так – кто ему подсказал? Враг рода человеческого…