Недостойный сын
Шрифт:
— Ри Ликкарт, — серьёзно обращается примостившийся рядом Патлок, — вы человек тута непривычный, а столица большая. Осторожнее надо… Ежели чегось говорить умного буду или там с советами приставать, то не гневайтесь, а исполняйте лучше.
— С чего ты взял, что непривычный?
— А с того, что землица слухами да знаниями полнится, а я её слушать умею. Вот, стал быть, и нашептала мне про Вас правду. Его Безгрешие в курсе, что я знаю. Не боитесь — не подведу.
— Вот даже как? И молчал ведь! Сам-то, что думаешь теперь?
— Так молчал, потому что рассказывать особенно нечего. История занятная, но смысла пока в ней нету.
— Спасибо, дружище! — искренне поблагодарил я Патлока. — Ну раз ты всё знаешь, то тогда будешь сегодня моим гидом…
— Да что же это Вы, Ваш Милсердие, плохо так обо мне! — возмутился Болтун. — Гадом никогда не был! Водятся грешки — не без этого, но не до такой же степени!
— Не гАдом, а гИдом! Это человек такой, кто людей по незнакомым местам водит, красоты показывая!
— А! Теперь понятно! Ещё одна чудная профессия, прям, как дегустатор Ваш!
— Во-во! Им тоже, кстати, поработаешь сегодня, если знаешь хорошие кабаки с вкусной едой.
— Хорошо, что с Вами поехал! Вы, ежели ещё какие приятные работёнки припомните, сразу мне предлагайте! А места такие знаю — как же не знать-то!
— С чего начнём осмотр столицы?
— Так можно и с красот — их у нас хватает, только я б начал с рынка у Средних ворот. По мне, это сердце Гратилии! Тама вся жизнь зарождается, ужо по другим местам из него ручейками утекая. Храм Даркана Вершителя ещё, но тудысь Вам пока лучше не лезть, а во дворец и без моей помощи доставят, ежели чего от Вас кангану надо будет.
— Уговорил! Начинаем с него!
Рынок… Всё равно в каком веке или мире, но это место всегда имеет свою неповторимую ауру. Наполняясь эмоциями продавцов и покупателей, он переваривает их, фильтрует и делает нечто особенное, вкусное, сакральное.
Горластые торговки расхваливают свой товар. Кухарки торгуются у лотков с фруктами и овощами, стараясь сбить цену и получить нужного побольше и подешевле. Вон дородные тётушки стоят у палатки приезжего купца и, не обращая внимания на его разноцветные ковры, с жаром обсуждают последние столичные сплетни. Проплывает барышня, гордо неся на шее плетёный короб с пирогами, а за ней семенит пацанёнок с большим кувшином за спиной, из которого он наливает всем страждущим, имеющим мелкую монету, разбавленный апельсиновый сок. Трое стражников, облачённые в коричневую униформу, ледоколами рассекают толпу, грозно хмурясь и показывая всем своим остальным видом, что шутки с ними плохи. Не обращая на них никакого внимания, местный городской сумасшедший, сверкая худым телом через большие дыры в затасканном балахоне, что-то вещает про конец света и грехи. С краю над площадью натянут канат, по которому идёт девчушка в ярких цветастых шароварах и закрытым повязкой лицом. Зрители аплодируют ей и подбадривают шутливыми выкриками…
— Ну что, Ваш Милсердие? Чуете? — спрашивает меня Патлок, держащий на коротком поводке Пирата.
— Чую! — отвечаю ему, вдыхая носом смесь ароматов, что наполняют воздух под самую завязку. — Свободой пахнет!
— А то! Эт сейчас уже половина разошлась, а с утреца ещё интереснее!
Не удерживаюсь и покупаю большое яблоко, с удовольствием вгрызаясь в его красный бок. Иду, погружаясь в толпу и постепенно становясь частью её. Прав был Болтун — до этого я, сидя в тюрьме или в поместье, ещё не чувствовал жизнь, нрав города, его душу. Сейчас же прошлые воспоминания
В животе заурчало от голода. Обратился с этой проблемой к Патлоку и тот радостно потянул меня в сторону одной из многочисленных со стоящими под открытым небом столами забегаловок. Хозяин выбежал из кухни и, долго раскланиваясь перед знатным ридганом, принял заказ. Усыпанная приправами большая толстая пицца в мгновение ока появилась вместе с запотевшим кувшинчиком холодного белого винца, а под стол была водружена полная свежего парного мяса миска, которой Пират очень обрадовался, судя по довольному чавканью и урчанию. Хорошо!
Уже уходя, хотел расплатиться с хозяином заведения, но тот ни в какую не захотел брать денег.
— А чё ж Вы удивляетесь, ри Ликкарт? — начал давать пояснения Болтун, как только мы отошли на приличное расстояние. — Вы ж Фильману сейчас такую рекламу сделали, что он одним днём всю месячную выручку перекроет. И завтра тоже! Сам ридган Ладомолиус, известный Гратилийский вор не побрезговал столоваться — значит, место стоящее.
— Хм… А откуда он меня в лицо знает?
— Так на рынке все про Вас знают! Кто не умеет «ушами шевелить», тот прогорает быстро!
— Что-то я никакой настороженности и негатива к себе не почувствовал.
— А чего ж ему быть-то? Не душегубец какой-нибудь! Ловкачей здеся любят. Тем более, Его Сияющее Величие лично Вас простил, от тюрьмы избавив. Если сам канган Звейницилл так сделал, то негоже простому борга нос воротить и обвинения предъявлять. Так что Вы тута знаменитость похлеще девки бородатой из балагана! Они с полрундины назад приехали и…
Неожиданно Патлок осёкся и тихо продолжил:
— Нехорошо… Следят…
— Двое лоботрясов, ксинтов [21] изображающих? — также тихо отвечаю ему, пытаясь подтвердить свои подозрения.
— То наши будут. За нами мужик деревенский, уже давно как привязанный от лотка к лотку ходит. Потом его баба сменяет, а её мальчик. Все трое не из рыночных. Пришлые…
— Ясно. Можешь безопасникам знак какой-нибудь дать, чтоб отстали?
— Могу, но зачем Вам это?
— Надо. Не будем мешать занятым людям искать со мной встречи. Как уйдут парни, то ты должен будешь с Пиратом вернуться обратно в карету.
21
Ремесленников.
— Опасное дело, ри Ликкарт. Лучше с Вами останусь.
— Нет. Тогда нас на обратном пути в поместье прихватят. Живым только я им нужен. Делай, как велю!
Минут через десять безопасники пропали из виду. Отлично! Науськанный Болтуном Пират стащил с лотка мясника приличный круг колбасы. Я, увидев такое, заплатил потерпевшему, а потом устроил прилюдный разнос недоглядевшему слуге и прогнал его вместе с собакой прочь с моих ридгановских глаз.
Быстрым шагом выхожу с рынка, иду по широкой улочке, выискивая нужное… Вот! Маленький безлюдный тупичок, в котором развешаны сушиться свежевыстиранные простыни. Прислонился к стене. Жду. Мимо пробегает девка, вертя по сторонам головой. Явно из моей слежки. Видать, упустила «объект», а теперь нервничает.