Недотрога и Банкир
Шрифт:
Мать покидает нашу комнату. Ей по сути все равно, где я шатаюсь целыми днями. Из дома не выгоняет – уже хорошо. Хотя порой мне не хватает ее ласки и обниманий. Раньше, до того как в нашей жизни появились Руслан и Сонечка, мама даже спала на одной кровати со мной и Ниной. Мы ложились с двух сторон и всю ночь держали ее за руки.
Ну да ладно. Я уже взрослая. Могу пережить. Лишь бы Нина не страдала без мамы.
– Пошли завтракать, – зевая, зову сестру.
Нина быстро переодевается.
Судя по времени, Руслану уже скоро уходить.
– Русик, я уже погладила твои вещи, – зовет мать из своей комнаты.
– Иду, – Руслан поднимается и проходит мимо меня, обдавая парфюмом.
Не знаю, что это за фирма, но пахнет безумно ужасно. Мне каждый раз чихать хочется из-за этого запаха. И выбросить куда подальше его духи.
– Сегодня холодно. Не забудь шапку надеть, – продолжает мать уже в коридоре.
Я морщусь. Да, вчера была прекрасная погода, но что поделать. Сегодня действительно похолодало, хотя на дворе уже март. По календарю зима уже закончилась, но на деле она все еще не хочет сдавать позиции. Два дня тепла, а затем – снег и холод.
Ну, может и хорошо, что еще холодно. У меня есть время купить Нине весеннюю куртку. Прошлогодняя на нее уже маленькая, а в зимнем пуховике скоро станет очень жарко.
Я знаю, что мама не раскошелится на Нину. Не потому что жадная. А потому что не хочет просить у Руслана деньги на нас. Она однажды так и сказала: у вас есть отец. Если родной отец не хочет заботиться о своих детях, то как это можно требовать от чужого мужчины?
Горько осознавать, но в чем-то она права. Отец бросил нас, ушел, оставил практически в нищете. Нина тогда постоянно болела, мама не могла работать, потому что таскалась с ней по больницам. Больше года мы не жили, а выживали. Я забыла вкус колбасы. А папа… папа просто уехал. Сменил город, область, может даже страну. И номер телефона. Оборвал все концы. Помню, как он сказал перед тем, как покинуть наш дом:
– Вырастешь – поймешь.
Но вряд ли я когда-нибудь смогу такое понять.
После его ухода мама превратилась в серую тень. Я слышала, как она плачет по ночам, когда думает, что я сплю. Мое сердце разрывалось от боли. Мне хотелось утешить ее, но я кусала губы и молчала. Потому что моя жалость только разозлила бы ее.
Мама всегда скрывала эмоции. Даже когда отец уходил, ни один мускул не дрогнул у нее на лице. Хотя я уверена, папа до последнего ждал, что она попросит его остаться.
Не попросила.
Гордость обиженной женщины оказалась сильнее нее.
А потом в нашей жизни появился Руслан. И маму словно подменили. Она расцвела.
Не знаю, что я почувствовала, когда узнала, что Руслан будет жить с нами. Но в моих чувствах была и доля облегчения. Мама прописала его, он взял на себя все коммунальные платежи. И продукты в холодильнике тоже с его зарплаты. Даже сейчас, когда я работаю. Он сам сказал, что мне не нужно тратиться на еду, а я не стала настаивать.
В
Пусть наш отец оказался сволочью, но у Нины есть я.
После завтрака отвожу сестру в школу. На улице словно снова февраль. Ветер бросает в лицо горсти колючего снега.
– Домой дойдешь? – спрашиваю Нину, поправляя ей шарф. – Я не смогу тебя забрать.
– Хорошо, я сама.
Обнимаю ее и смотрю, как она исчезает в недрах учебного корпуса.
Мне тоже пора. Не хочу возвращаться домой, лучше пройдусь пешком. И время убью, и позаглядываю в витрины. Последнее время это стало для меня особым развлечением. Я смотрю на роскошные вещи в витринах дорогих бутиков и представляю, что однажды все это будет моим. Вон тот розовый плащ, это черное платье, те сапожки на шпильках…
У одной витрины я замираю дольше, чем следует. Там на круглой подставке крутятся часы. На вид массивные и дорогие. Они похожи на те, которые носит Белецкий.
Я почти прижимаюсь носом к стеклу, чтобы разглядеть их получше.
– Эй, – звучит резкий окрик, – не пачкай витрину!
На крыльце бутика стоит тетка с метлой.
– Нечего тут бродить! – бурчит с недовольством. – Все равно ничего покупать не будешь.
– А может и куплю, – смотрю на нее исподлобья.
– Ну-ну, и что же ты купишь? – она упирает руки в бока. – Тут самые дешевые часы – пять тысяч долларов!
Названная сумма заставляет меня отпрянуть от витрины. Засунув руки в карманы, я ухожу быстрым шагом. Но в душе растет злость: однажды я заработаю денег, вернусь сюда и куплю самые дорогие часы! Вот, теперь у меня есть еще одна цель!
Чем ближе подхожу к ресторану, тем сильнее угасает мой пыл. Вместо него чувствую приближение головомойки, которую мне устроит администратор за вчерашнюю выходку. Но к моему облегчению мне никто ничего не говорит.
И все же до самого вечера я сама не своя. Тревога не отпускает, будто вот-вот случится что-то плохое. Но что именно – не понять.
Зато сердце ускоряет свой ход, когда вижу Игоря. Он сегодня одет в черный брючный костюм. Как с иголочки.
Белецкий направляется на свое место, а Виталик уже следует за ним.
Я невзначай иду им навстречу. На самом деле у меня там столиков нет, но надо как-то перехватить Белецкого.
Вот только он молча проходит в випку, кинув на меня мимолетный взгляд. Будто вчера ничего не было. Никаких поцелуев.
– Эй, ты что тут делаешь? – спрашивает Виталик, получив заказ от клиента.
– Мне надо кое-что сказать Белецкому, – отвечаю ему.
– Вчера не наговорилась? – ухмыляется парень.
– Это не то, что ты думаешь! – складываю ладони в умоляющем жесте. – Обещаю, я быстро!