Недотрога в моей постели

Невинная Яна

За нашими спинами стояла Татьяна Георгиевна, постаревшая, но всё с такими же суровыми чертами лица, как и прежде. Несгибаемая женщина, которой мы были благодарны, но с которой отчего-то потеряли связь после окончания консерватории.

Как и с Альбертом Романовичем. Искреннее желание поддерживать отношения почему-то всегда наталкивается на множество препятствий.

И главное — это дети и бесконечная рутина, связанная с ними. Приятная, но почти не оставляющая сил ни на что другое.

— Здравствуйте, Татьяна Георгиевна, очень

приятно вас видеть, — с улыбкой обратилась я к преподавательнице, не желающей называть нас с Лизой по новым фамилиям. — Закупаетесь перед Новым годом?

— Да, решила к дочке в Германию поехать на Рождество. Подарки выбираю ей и внукам. А вы? — спросила она, с любопытством оглядывая разнообразные пакеты в наших руках и замечая взгляды, которые мы то и дело бросали на детей. — Боже мой, это ваши дети? — воскликнула она в удивлении и устремилась к ним. Пожав плечами и переглянувшись, мы последовали за ней.

— Здравствуйте, дети, — строго проговорила Татьяна Георгиевна, и от ее голоса даже у меня пробежался озноб по позвоночнику, фантомная боль возникла в пальцах, по которым преподавательница любила бить в гневе.

— Здравствуйте, — тихонечко пропищала моя Соня, как маленькая мышка, увидевшая грозную кошку, и удивленно распахнула большие голубые глаза, так похожие на глаза своего отца. Лизин сын Кирилл упорно молчал, как обычно он делал, когда что-то было не по его.

А ему явно не понравилось, что какая-то строгая незнакомая тетя, похожая на Снежную королеву, прервала их с Соней возню. В шесть лет так сложно понять, что есть что-то кроме твоих эгоистичных желаний. Дети…

— Кирилл, поздоровайся с Татьяной Георгиевной, — строго велела Лиза, подходя к сыну и поправляя скособочившуюся на светлых кудрях шапку. — Она нас с тетей Таей учила играть на скрипке. Мы учились в консерватории и…

Кирилл развернулся и без единого слова направился к заинтересовавшему его сугробу, на что Татьяна Георгиевна отреагировала молчаливым ступором. По всей видимости, ей невдомек, насколько невоспитанными могут быть современные дети.

Я уже не вмешивалась, хотя тоже считала поведение Кирилла вызывающим, но это не мое дело, как Лиза воспитывает сына и как вообще распорядилась своей жизнью, решив выйти замуж за первого встречного и родив ему чужого ребенка…

Сжав губы в тонкую полоску, Татьяна Георгиевна воззрилась на Сонечку, во все глаза смотревшую на нее.

— Скрипка! Я тоже хочу научиться! Как мама!

— У девочки есть талант? — строго поинтересовалась преподавательница, видимо решив переключить полное внимание на мою дочь, гораздо более воспитанную, чем Кирилл.

— Есть огромный интерес, — с гордостью сообщила я, обнимая малышку за плечи.

— Мам, мам, я очень хочу, правда-правда.

— Тогда отведем тебя к Татьяне Георгиевне, если она разрешит. Попроси вежливо.

— Татьяна Георгевна, можно мне прийти к вам? Я возьму мамину скрипку. Мы на машине приедем, у моего

папы большая машина, но мне пока нельзя на переднее сиденье, потому что я еще маленькая.

— Хорошо, Софья, иди поиграй с Кириллом, расскажи ему, как нужно разговаривать со старшими. До свидания, девочка, — напутствовав мою дочку, со счастливым визгом убежавшую к Кириллу, Татьяна Георгиевна повернулась к нам с Лизой. — Прекрасный ребенок. Надеюсь, у нее есть талант. Ну ладно, девушки, не буду вас отвлекать. Телефон у меня прежний, звоните. Надеюсь, что из девочки выйдет толк и хотя бы на этот раз я не потрачу время зря!

И запустив этот камень в наш огород, женщина из нашего прошлого отправилась восвояси.

— Как стыдно, — со вздохом призналась Лиза, когда преподавательница скрылась из виду, но я не стала заводить старую песню о главном, что ребенка нужно воспитывать здесь и сейчас и нет смысла рассказывать ему, что хорошо, а что плохо, уже дома, когда именно в этот момент позволила не поздороваться со взрослым человеком.

— Не завидую тебе, Тая, снова придется общаться с цербером в юбке. Попробуй отговорить Соньку, отвлечь ее как-то. Зачем ей эта скрипка? Нам совсем не пригодилась, — уговаривала меня Лиза.

— Не знаю, пусть попробует. Может, ей и не понравится вовсе, — пожала плечами, разумом признавая правоту Лизы, но одновременно чувствуя, что будто бы обязана Татьяне Георгиевне.

Все ее усилия по нашему обучению практически пропали даром. Мы не стали великими скрипачками, разъезжающими по миру с концертами, не выступаем на сцене. Лиза работает простым секретарем, а я время от времени рисую, странным образом вдохновляя неугомонного Пазолини.

Основное время посвящая своей любимой семье, и на данный момент мне этого достаточно. То ли не так уж амбициозна, то ли слишком люблю Соню и Максима, но пока мне хватало для счастья этих двоих.

Мы продолжили наш путь, разговаривая о быстротечности времени, старении близких и сложностях в воспитании детей, пока не расстались, когда наш водитель подвез Кирилла с Лизой к старенькой многоэтажке наподобие той, в которой я жила раньше с мамой.

Лиза с мужем и ребенком жила в тесной двушке, не желая принимать помощь от меня, считая ее подачками, но я видела, что с каждым годом моя подруга становится всё более печальной и обозленной, и я знала, что сожаления о неверном шаге пожирают ее изнутри.

Однако моя политика невмешательства, выработанная после долгих размышлений, не позволяла мне предпринять хоть какие-то действия. Каждый раз, видя Гришу, я видела в нем черты лица его сына. И думала о том, почему никто кроме меня не замечает, как похожи эти двое.

Попрощавшись с Лизой, я взяла за руку свое любимое чадо, устроившееся в детском кресле.

— Ты правда хочешь играть на скрипке? — поинтересовалась мягко, не желая повторять чужие ошибки и давить на собственного ребенка, как давили на меня.