Недоучка
Шрифт:
Позади послышался скрежет металла и сразу за этим неприятным звуком – негромкий удар. В зеркало Сережка смог рассмотреть, что преследовавшая их машина на повороте зацепила отбойник, вильнула, после чего, пробив его, на скорости нырнула в довольно пологий спуск.
– Чего это они? – спросил он.
Извлекая из рюкзачка мелкий ноутбук, напарник между делом пояснил:
– У них сутки беспокойные были, вот водитель и не выспался.
– А ты как узнал?
– Слушай, любопытный, я же не спрашиваю, за каким лядом твоя тушка Марье Владимировне
Открыв ноут, он на какое-то время углубился в изучение информационных программ, недовольно поминая кого-то тихим незлым словом.
– Что там?
– Ничего хорошего. Тебя разыскивают за убийство гражданки Селезневой Стефании Германовны, а еще за угон вот этой самой машины.
– Гады! На меня убийство повесили!
– А ты как думал? Кому сейчас легко?
– И что теперь делать?
– Машину бросать. Но сначала до населенного пункта доберемся, через который железка проходит. Сейчас выясню, где ближайший.
Устройство у него на руке оказалось вовсе не часами, а неизвестным Сергею средством связи. Вот с его помощью он и выяснил быстро ход их дальнейших действий…
Позади остались полустанки пригородных электричек, езда на попутках, сидение в закусочных и сон в местах, где их никто не будет искать.
– Вот и все, – сообщил попутчик. – Хвосты мы тебе обрубили, дорогу подчистили. Дальше сам, не маленький. Что, так и не скажешь, где осесть решил?
– Нет, – помотал Сергей головой. – Зачем? Сам знаешь, у каждого своя дорога. Ты ведь не сказал, кто ты. Даже имени твоего не знаю.
– Так лучше.
– И я о том же!
К перрону подошел проходящий поезд, заставив встречающих и провожатых чуть отодвинуться назад. Стоянка – три минуты, а потому в невеликой толпе присутствовал некоторый ажиотаж.
– Тогда прощай.
– Прощай, попутчик. Спасибо!
– Чего уж там!
Крепкий, не лишенный привлекательности, постриженный и побритый налысо молодой человек поздним душным летним вечером вошел в тамбур. Обернувшись, махнул кому-то рукой на прощание и исчез в вагоне.
В тусклом свете ночных светильников Сергей нашел свое плацкартное место. Поезд плавно тронулся – поехали. В вагоне жарко, как в хорошо натопленной бане, чувствуются тяжелые запахи потных тел и давно не мытых полов. Плевать! Вымотался. Спать хочется…
Утро не принесло прохлады. Чем дальше, тем оглушительнее наваливается на вагон безжалостная июльская жара, а ехать Рязанцеву в этом поезде еще двое суток. На весь вагон только два не задраенных наглухо окна. И конечно, у этих окон едут граждане, боящиеся даже слова «сквозняк». Словом, жара нечеловеческая – плюс тридцать пять, а то и все сорок.
– Не пытайтесь включать вентиляцию: она никогда не работала. Здесь вам не купе! – При плановой уборке к жаре и тошному запаху дошираков проводница прибавляет едкий привкус моющего средства.
В шортах, отвергнув другую,
На каждой десятиминутной остановке народ по узкому проходу дружно бросается к выходу: ветерка хлебнуть, мороженое купить, покурить. Проводница даже не возмущается, вареной амебой открывает рот, предупреждает, подтрунивая, волею случая доставшийся ей контингент:
– Как дети, чесслово! Не отходите далеко, поезд ждать не будет!
Слышит в ответ:
– Знаем, хозяйка. Не волнуйся.
Повторяет с попреком:
– Не волнуйся! Успокоили!
День. Ночь. Мука мученическая.
День…
На маленькой станции встали на пятнадцать минут. Местное население тащит к поезду горячую вареную картошку, помидорчики и огурчики малосольные, пирожки и всякую всячину. Все на продажу! В ларьках за стеклом законсервированные, тоже совершенно обалдевшие от жары продавщицы кричат:
– Пива нет! Что еще? Не задерживайте!
– Пассажиры!!! Поезд через пять минут отправляется!
Вот она – поездная романтика нынешнего сверхжаркого лета.
Приехал наконец. Слава богу! Его станция. Дальше на перекладных…
Местный народ на пристани, узнав, куда чужому добраться нужно, особо не удивился. Мужчина с окладистой, с проседью бородой кивнул, оторвавшись рукой от переборки сети, пальцем указал на здорового парня, ковырявшегося с мотором, посоветовал:
– К Борьке подойди, он в Широкую Падь почту возит. Как раз по пути тебе будет.
Неразговорчивый парняга-почтальон, выслушав Рязанцева, пожал плечами, буркнул:
– За дорогу тыщу рублей положишь.
– Договорились, – согласился тот.
– Тогда завтра к семи утра сюда же и подходи…
На моторной лодке, загруженной коробками и почтой, они поднялись вверх по течению. Часа через три хода свернули в рукав глухой, необжитой, не слишком широкой речушки и вновь против течения поплыли между поросших густым лесом, где крутых, где пологих берегов. В паре населенных пунктов останавливались на короткое время, перевозчик передавал ожидавшим заказы с Большой земли и почту, если таковая имелась.
В селе Тормасово заночевали, а утром продолжили путь по реке.
На третий день добрались до селения, к которому Сергей и стремился попасть, – одна-единственная улица с добротными домами и пристройками на высоком берегу реки, сразу за которой начинался глухой плотный лес. На узкой полоске берега из воды к самой кромке песка подступал настил, к которому они и пристали.
Встречал почтаря улыбчивый подросток, первым поздоровавшийся с ним:
– Здорово, Борька!
– Привет, – буркнул почтальон.