Недоверчивое сердце
Шрифт:
— Мистер Макалистер хочет лучшего для ребенка. Он был здесь вчера и объяснил мне, что он сделал и почему. У него на руках постановление суда о предоставлении опеки над мальчиком. Если вы начнете скандалить, я буду вынужден арестовать вас за нарушение общественного порядка.
Белл уставилась на шерифа в полном ужасе.
— Не видеться с Томми? Вы такой же безумец, как Макалистер. Томми — мой сын. Он нуждается во мне. Ему всего пять лет. Какие основания представил Макалистер для того, чтобы отобрать у меня ребенка?
— Он дедушка мальчика и имеет полное право забрать его у плохой матери, — сказал шериф. — Уезжайте
— Вы, должно быть, не в своем уме, если полагаете, что я уеду, оставив моего сына с человеком, которого он презирает. Макалистер не обращал на Томми ни малейшего внимания, пока его отец не умер. Тогда ему вдруг потребовался внук. Он не получит Томми, слышите! — крикнула Белл, близкая к истерике. — И я говорю с вами не в последний раз!
Повернувшись, Белл почти бегом покинула комнату. Но она не собиралась уходить далеко, о нет, и прямиком зашагала в контору к Макалистеру.
— Передайте ей, что я не хочу ее видеть, — донесся до Белл сердитый голос из-за полуоткрытой двери кабинета.
Секретарь плотнее прикрыл дверь и произнес, виновато глядя на Белл:
— Простите, мэм, мистер Макалистер… очень занят и никого не принимает.
Белл не удовлетворял такой ответ. Мимо растерявшегося от ее напористой решительности секретаря она рванулась к двери, распахнула ее и бурей ворвалась в кабинет.
Макалистер, завидев ее, злобно прищурился.
— Что это значит, Майерсон? Я, кажется, ясно дал понять, что не хочу видеть эту женщину!
— Простите, мистер Макалистер, — забормотал секретарь, — она оттолкнула меня и вошла без позволения.
— Выйдите, Майерсон. Я приму мисс Паркер.
Белл заговорила с Макалистером, как только секретарь закрыл за собой дверь:
— Как вы смели выкрасть моего сына? И моя фамилия Макалистер, как вам отлично известно. Я была замужем за вашим сыном, помните?
Губы Макалистера вытянулись в ниточку.
— Я не признавал и не признаю этот брак. Я готовил для него другой, достойный его союз. Но он попал вам в лапы, и вы надеялись улучшить таким образом ваше положение. У вас есть брачное свидетельство, подтверждающее законность вашего союза, но я категорически отказываюсь считать своей невесткой проститутку.
— Вы не имеете права осуждать меня, ничего обо мне не зная! — возмутилась Белл. — Вы посещали заведение Наоми, когда я жила у нее в доме. Видели вы хоть раз, чтобы я поднималась наверх, в спальни, с мужчиной? Видели, чтобы я занималась в доме чем-либо, кроме того, что подавала напитки и делала уборку?
— Мне известно не менее дюжины мужчин, готовых показать под присягой, что они обладали вами.
Белл едва поверила собственным ушам, услышав эти слова.
— Я знала, что вы меня ненавидите, но не имела представления, что ради удовлетворения этого чувства вы готовы пойти на все, лишь бы разрушить мою жизнь. Но даже эта ненависть, как бы велика она ни была, не идет в сравнение с тем злом, которое вы причинили Томми.
— Томми обойдется без вас. Он прекрасный мальчик. Чем скорее он вас забудет, тем лучше. У него будет все, что можно приобрести за деньги. После совершеннолетия он унаследует мои виноторговые предприятия и столько денег, что ему их не истратить за всю жизнь.
— А как насчет любви? Вы дадите ее Томми?
— Я в состоянии дать ему свою любовь.
— Не
— У Томми будут няни и учителя. Он ни в чем не ощутит недостатка. А теперь прошу меня извинить, поскольку я жду важного клиента.
Белл упрямо выставила вперед подбородок.
— Я не уйду до тех пор, пока не повидаюсь с Томми.
— Это невозможно. — Макалистер сделал вид, что чрезвычайно занят бумагами, которые лежали у него на столе. — У меня есть постановление суда, запрещающее любой ваш контакт с сыном. Если вы нарушите его, то окажетесь за решеткой.
— У вас нет сердца? Никакого сочувствия ко мне?
— Никакого в том смысле, о каком говорите вы. — Он бросил на Белл косой плотоядный взгляд и довольно усмехнулся. — Вы продажная женщина, и я могу это доказать. Где вы были, когда мои люди проникли к вам в дом и забрали Томми?
Белл побледнела и едва устояла на ногах, услышав это жестокое обвинение.
— Можете не отвечать. Вы совокуплялись в это время с Кейси Уокером. Он чертовски толковый детектив, преданный своему делу. Надеюсь, удовольствие, которое он вам доставил, стоит разлуки с вашим сыном. А Уокер честно отработал полученные от меня деньги, все до последнего гроша.
То был злой, точно рассчитанный удар. Белл почувствовала себя невероятно униженной. Макалистер знал, что делает. Его люди выследили Уокера до самого Плейсервилла. Они шпионили за Белл и Кейси несколько дней до тех пор, пока не похитили Томми. Им было дано задание забрать мальчика без ведома его матери и охранника. Они дожидались нужного момента и добились своего, когда, подсматривая в окно, увидели, как Белл вошла в комнату к Уокеру. Томми остался в спальне один. Похитители решили, что Уокер задержит Белл на несколько часов — и не ошиблись в расчетах. Женщина вошла в комнату к мужчине с единственной целью, и шпионы Макалистера, вернувшись в Сан-Франциско, само собой рассказали хозяину об увиденном. Оставленное на подушке Томми письмо для Уокера сыграло поистине гениальную роль, и Макалистер поздравил себя с удачной выдумкой.
Белл помертвела, не в состоянии выговорить ни слова. Кейси Уокер! Он стоил ей всего, что ей было по-настоящему дорого. С тем же успехом он мог бы пустить в нее пулю. Без Томми для нее нет жизни.
Макалистер понимал, какую тяжкую рану нанес Белл, однако он считал это возмездием за то, что она отняла у него сына и наследника. Если между Белл и Уокером возникло нежное чувство, то его ложь о детективе — достойная месть ублюдку, предавшему его. Белл не оставалось ничего иного, как поверить, что Уокер использовал ее, чтобы добраться до Томми, и это тоже было весьма приятно старому мошеннику. Он, как говорится, подшиб двух птиц одним камнем. Нанес удар и Белл, и Уокеру.
— Я этого так не оставлю, — сказала Белл, когда к ней вернулся дар речи. — Берегитесь, мистер Макалистер. Так или иначе, но я верну себе сына.
Со всем достоинством, какое она могла изобразить, Белл повернулась и, прихрамывая, вышла из кабинета. Она была потрясена и деморализована этим разговором. Полностью выбита из колеи. У нее не было оружия против такого человека, как Макалистер, у которого на руках все карты. Но нет, не все потеряно. Есть способ не дать старику разлучить ее с Томми навсегда. Надо только очень хорошо подумать — и способ найдется.