Недоверчивые сердца
Шрифт:
— Вы к тому же хороший, — заметила она.
Он впился в нее настороженным взглядом:
— К чему — к тому же?
— Знаете, когда и что сказать, чтобы девушке стало легче.
— Практика, полагаю.
Этот грубоватый комментарий, быть может, и достиг бы цели, если бы Этан более натурально пожал плечами.
Тем не менее Тамара это должно не понравиться. Ему и самому не нравилось.
Но это необходимо было сделать.
А сейчас ему нужна дистанция. Придется заново возвести разрушенные эмоциональные заграждения и вернуть контроль
— Повезло мне, — пробормотала молодая женщина.
Этана потрясла не столько саркастическая интонация, сколько жуткая смесь разочарования и насмешки на ее лице.
Пора брать ситуацию в свои руки, пока она окончательно не вышла из-под контроля.
— Прежде чем я отвлеку вас от еды с помощью моих сотни раз проверенных технологий утешения, попробуйте чечевицу с карри. Говорят, это что-то особенное, — предложил Этан.
Тамара кивнула. И вновь его поразило разочарование, с которым она возила вилкой по тарелке.
— Что вы думаете по поводу потато бондас? — не отступал он. — Это шарики из пюре оранжевого картофеля с рисовой мукой, сахарным песком и тертым кокосом, обжаренные во фритюре.
Невинный вопрос, предназначенный для того, чтобы вернуть ее в русло светской беседы.
Однако, когда Тамара посмотрела на него, он увидел такой упрек в ее глазах, что почувствовал себя последним подонком.
Этан приготовился к тому, что сейчас Тамара его довольно резко осадит, но она лишь сжала губы, как будто у нее сложилось самое отвратительное мнение о нем.
— Хороши.
Проклиная себя в душе, он подвинул к ней тарелку:
— Еще?
— Нет, спасибо.
Оба замолчали. Повисла напряженная тишина.
У их совместной поездки не может быть продолжения. Этан всего лишь планировал соблазнить женщину, которую давно и безуспешно желал.
Вот этого и нужно придерживаться, чтобы не испортить себе жизнь.
Глава 4
Этан сосредоточился на гиде, который что-то бубнил про дворец Хава-Махал, удивительное сооружение, сложенное из полос красного и розового песчаника, с массой окон, напоминающее улей из сахарной ваты.
Как всегда, его привлекала архитектура — каждый ресторан, в какой бы части света он его ни приобретал, выбирался им не только с точки зрения расположения, но и по эстетическим соображениям.
Но в то время как гид расписывал фризы и украшения джайпурского дворца, Этан косился на стоявшую рядом с ним женщину, поглощенную тем, что говорил этот парень. В то время как он, Этан, был поглощен ею.
Он не спал всю ночь. Пока поезд петлял, везя их из Нью-Дели в «розовый город» Джайпур, Этан лежал, закинув руки за голову и уставив глаза в потолок.
Снова и снова он проигрывал сцену за обедом и клял себя за то, что вел себя по-дурацки.
Этан зашел слишком далеко, а потом запаниковал и в результате отступил не самым удачным способом.
И что? Шлагбаум Тамара с грохотом опустился, уничтожив даже то немногое, что он сумел отвоевать.
Дурак! Вот
С той минуты, как Этан сел на поезд, он чувствовал себя не в своей тарелке, и это ощущение ему не нравилось. Он не любил терять самообладание.
Любой сказал бы, что самообладание — это его, Этана Брукса, пунктик. В какой-то степени так оно и было. Контроль над эмоциями давал ему силу, власть, недоступность. И уверенность, что все пойдет так, как решил он.
Когда Этан приземлился в этой космополитической, забитой народом до отказа стране, у него была вполне ясная цель — соблазнить Там.
Он хотел ее (и всегда хотел), но из деловых соображений держался в стороне. Ричард был лучшим шеф-поваром в стране, в обязанности которого входило поддержание и укрепление репутации «Амброзии». Ничто не должно было стоять на пути Этана, если на карту поставлено наиценнейшее сокровище — его бизнес. Даже самая умная и красивая женщина.
Он преуспел благодаря поварскому мастерству и кулинарной фантазии Ричарда. Правда, следует поблагодарить и собственную проницательность. И вот теперь ему ничто не могло помешать… Если бы он не перестарался.
Этан опять покосился на Тамара, удивленный ее неподдельным интересом. Или она так демонстрирует полное равнодушие к нему?
Она не была похожа ни на одну из знакомых ему женщин. Все в ней — от нежелания поддаваться на его заигрывания до постоянной печали в глазах — говорило, что она не слишком благожелательно относится к любым домогательствам.
Но это он надеялся исправить.
— Какова архитектура, да?
Тамара наконец повернулась и с подозрением взглянула на него:
— Да, впечатляет. Не кажется ли вам, что вот за этим окошком женщина могла сидеть и наблюдать за какой-нибудь торжественной процессией, сама оставаясь невидимой?
Этан взглянул на одно из сотен окон и покачал головой:
— Грустно, но похоже, так. Оставаться за закрытыми дверями… Не думаю, что многие женщины готовы примириться с этим.
Тамара замерла, в глубине ее зеленых глаз вновь мелькнула боль.
— Может быть, некоторые женщины предпочитают исполнять прихоти своего мужа, чтобы не сталкиваться каждый день с грубой холодностью.
Ах вот оно что! Этан сунул руки в карманы, чтобы не шлепнуть себя по лбу. Нарочно или нечаянно, Тамара позволила ему заглянуть в суть ее отношений с Ричардом.
Он видел Рича по большей части на работе. Тот всегда улыбался и пребывал в прекрасном настроении, но, если дела шли не так, как ему нужно, или кто-то смел свое суждение иметь, Ричард мог заморозить виновника лучше любой Аляски.
Неужели он третировал и жену?
Этану неприятно было думать, что эта теплая и живая женщина вынуждена была на цыпочках суетиться вокруг мужа, лишь бы ублажить его. И делала вид, что она счастлива в браке, хотя о счастье речи не шло.
Тамара этого не заслуживала, и теперь он должен сделать все, чтобы она забыла о своей нечаянной оговорке и остаток дня наслаждалась пребыванием в Джайпуре.