Недремлющий глаз бога Ра

Шаповалов Константин

В очищенном от патологического вранья виде, дело обстояло следующим образом: пережив кораблекрушение, шейх укрылся в Афганистане, под крылышком талибов, и начал широкомасштабную пропагандистскую войну: устраивал теракты, угрожал лидерам мировых держав физическим уничтожением, а сами территории обещал засеять вредоносными вирусами.

Тут, как по заказу, в Европе разразилась эпидемия коровьего бешенства, и биржу начало лихорадить: все акции запрыгали, а не только нефтяные. В ответ, американцы обстреляли крылатыми ракетами те места, где предположительно мог скрываться Президент, но даром заряды пожгли — неуловимому

террористу все было нипочем. Подобраться к самому шейху не удавалось, однако ЦРУ обнаружило следы его организации в Египте, где подозрительно активизировались черные археологи — грабители гробниц. Одного такого удалось поймать с поличным, причем трофеи мародера удивили видавших виды египетских полицейских — вместо ценностей, мешки были под завязку набиты человеческими костями из древних могильников.

Допросив незадачливого гробокопателя и выяснив, откуда поступил странный заказ, следователи пришли к выводу, что без Аль-Миасваби не обошлось; очевидно, террориста интересовали вирусы, исчезнувшие в процессе эволюции. Древний вирус, будучи найден и воскрешен, действительно мог оказаться настоящим бедствием для человечества, давным-давно утратившего необходимый иммунитет.

Чтобы пресечь такую возможность, ЦРУ раскинуло плотные сети, но кроме оперативных сотрудников требовались специалисты — микробиологи. А поскольку мы с Веником лучше кого бы то ни было знали поганую кухню, выбор был очевиден и предрешен.

Глава пятая

Пути Господни неисповедимы: кто бы сказал, что однажды мы с Голливудом будем сидеть на плоской крыше каирского домика, ласточкиным гнездом прилепившегося к вершине горы Мукаттам, и обозревать панораму самого большого города Африки, я бы перекрестился. А вот — сидим и обозреваем.

Прямо перед нами сходились воедино три континента: Африка, Европа и Азия. На юге тянулись бесконечные берега Нила, на севере лежало Средиземное море, а на востоке простирались Аравийские горы. Мукаттам завершает эту гряду, поэтому мы, образно выражаясь, находились на самом краю Аравии. Внизу, как на ладони, великая река, берущая начало в вечности и напитавшая вечностью окрестные земли, нависающие над ними горы, да сухой, горячий воздух, призрачным маревом дрожащий над древним городом.

Мираж то возносил окрестности к раскаленному небу, то швырял в расплавленную пустыню, отнимая у людей, копошившихся на плоских берегах и обширных горных террасах, смысл индивидуального существования. Здесь, по соседству с вечностью, царствовал и повелевал коллективный разум; подчиненные ему люди напоминали трудолюбивых, но абсолютно безмозглых муравьев. Великие пирамиды, издали походившие на громадные муравьиные кучи, особенно усиливали впечатление.

— Человека чтобы понять, надо на него с горы глянуть, — насладившись зрелищем, философски заключил Голливуд, — Растит помидоры, а потом возьмет и здохнет.

— И что? Не выращивать помидоры? — уточнил я, ради поддержания умного разговора на философическом уровне. И позавидовал Венику, оставшемуся дрыхнуть в недрах нашего нового пристанища.

Дядя Жора кивком указал на крошечные фигурки феллахов, возделывающих поля:

— Лежать и смотреть, как другие выращивают — вот что.

В Каир проштрафившийся контрабандист

попал под личиной выдающегося советского генетика, любимого ученика Тимирязева, репрессированного на заре научной карьеры. Оставить его во Франкфурте нам не позволила совесть, поэтому пришлось на ходу придумывать подходящую биографию. Теперь в анналах ЦРУ он значился глубоко законспирированным светилом науки и моим ученым консультантом.

— Лежать — не выход, — поразмыслив, возразил я, — особенно если фонишь как Чернобыльская АЭС. Давай, все-таки, проверим счетчиком Гейгера — вдруг тебе редкоземельные элементы вместе с изумрудами скормили?

— Какие еще алименты?! — возмутился тот. — Алименты, ишь чего выдумал…

— Ви забывать свой нежны клятва, негодный шалун! — пропел с небес шутливый ангельский голос.

Поднял голову и чуть не свалился с крыши: в распахнутом слуховом окошечке лукаво улыбалась великолепная ассирийка, моя несостоявшаяся любовь. Не будь крыша плоской, непременно бы свалился.

— Никакой мушик платить гешефт несчастны брошены девушка, ни один наглы мушской морда, — она помахала мне рукой. — Правда, милый?!

В ответ, я недоуменно развел руками.

Голливуд, также выпавший в осадок, отреагировал на знак, встрепенулся и бодро отрапортовал:

— Теоретически возможно, но экспериментальными данными пока не подтверждают!

Трюк мы тщательно отрепетировали в самолете: я развожу руками, а он, с умным видом, говорит про экспериментальные данные.

— Ви есть тонки шутник, профессор, — хохотнула Лиса, и, змейкой скользнув на кровлю, устроилась рядом. — Могу я к вам присоединяться, парни?

Толи змея, толи растение, не поймешь. Пока шла, тело упруго изгибалось, покачивалось, танцевало, а не маршем, не ать-два конечностями, как мы, чурбанчики необструганные. Шла — змея, а опустилась, скрестила на турецкий манер ножки, пристроила щечку на ручку, ручку на коленку, и готов лотос благоухающий. Только пахнет не водой, не духами и туманами, а экзотическими травами, пряностями, терпкими запретными яблочками. Однажды познал — век не забудешь.

— Отчего же вы на корабле не сказали, что русский знаете? — ощущая неприятную дрожь в членах, спросил я.

Практикой установлено: при виде красивой скво, у меня раздваивается личность, а в ушах начинают звучать таинственные голоса — наглые и сексуально озабоченные. Давно обратился бы к психиатру, но останавливает довод: у Веника такие же симптомы, а парной шизофрении не бывает.

— Погоду говорить, милый, — птичкой пропела ассирийка, безошибочно определив мое состояние. — Ах, какой жарки день!

Тут и замшелый Голливуд не удержался, вышел из образа генетика:

— Да, это тебе не Нинка Дорофеева, — со значением заключил он. — Высший класс дамочка, таких в казино без фейсконтроля пускают.

Слово «фейсконтроль» отозвалось в мозгу эхом, и меня осенило: вот о ком говорила в памятную ночь Хунхуза! Я-то думал, таинственный друг и соратник — блеф, а они и вправду на пару работали, девочки-припевочки.

Наслаждившись произведенным эффектом, Лиса сказала по-английски:

— Да, это я пристроила твою подружку к шейху. Но я не работаю в ЦРУ, как она, а лишь оказываю услуги. Всем, кто хорошо платит. В наше время девушка вынуждена сама себя обеспечивать.

— А здесь вы что делаете?