Недруг
Шрифт:
Другой жизни мы с Гретой не знаем, отвечаю я. Мы… Мы здесь счастливы.
Он клонит голову и снова улыбается.
– Да, ну и местечко. С большой историей. Эти стены, должно быть, многое повидали. Приятно, наверное, когда так просторно и тихо. Делай что хочешь. Никто ничего не услышит и не увидит. Никто не побеспокоит. А поблизости есть еще фермы?
Сейчас уже нет, говорю я. Раньше – да. А теперь одни поля с посевами. Одна канола.
– Да, видел, когда проезжал. Не знал, что канола такая высокая.
Она и не была, говорю я, когда землей владели фермеры. Сейчас-то
Он наклоняется ко мне.
– Очень занимательно. А вам никогда не бывает… страшно? Все-таки вокруг никого.
Грета возвращается со стаканом воды и подает его Терренсу. Она придвигает свое кресло поближе ко мне и садится.
Из нашего колодца, говорю я. Такой воды в городе не найдешь.
Он благодарит ее и подносит стакан ко рту, выпивает три четверти долгим, громким залпом. Из уголка губ вырывается маленькая капля и бежит по подбородку. С удовлетворенным вздохом он ставит стакан на столик.
– Очень вкусно. Итак, как я уже сказал, подготовка идет полным ходом. Я представитель отдела по связям с общественностью. Меня назначили на ваше дело. Нам с вами предстоит тесное сотрудничество.
С нами? Спрашиваю я. На нас есть дело? Почему на нас есть дело?
– Его не было. До недавнего времени.
В горле у меня пересохло. Я пытаюсь сглотнуть слюну, но это не помогает.
Мы не подавали никаких заявок и не соглашались на заведение дела, говорю я, потягивая пиво.
Он снова расплывается в зубастой улыбке. Кажется, его зубы – на самом деле импланты, как и у всех городских.
– Вы правы. Но мы провели первую лотерею, Джуниор.
Что-что провели?
– Нашу первую лотерею.
– Так вот как вы это называете, – говорит Грета и качает головой.
Лотерея? О чем это вы?
– Я не знаю, что известно широкой общественности, в том числе и вам, что вам удалось вызнать из новостей. Думаю, в таком месте немногое. Потому скажу так: вас выбрали. Вот почему я здесь.
Рот Терренса закрыт, но я вижу, как он проводит языком по верхнему ряду зубов.
Бросаю взгляд на Грету. Она опять смотрит прямо перед собой. Почему она не смотрит на меня? Что-то ее тревожит. Обычно она меня не избегает. Не нравится это мне.
– Давай выслушаем его, Джуниор, – говорит Грета странным тоном. – И попытаемся понять, о чем он.
Терренс переводит взгляд на нее, а потом обратно на меня. Замечает ли он ее раздражение? А мог бы? Он ведь не знает нас; не знает, как мы ведем себя, когда мы одни.
– Простите за бесцеремонность, – говорит он и поднимается с дивана, чтобы снять пиджак. – Мне все еще слишком жарко, даже после воды. Дома везде кондиционеры. Надеюсь, вы не против, что я тут устраиваюсь. Генриетта, вы точно не хотите воды?
– Все в порядке.
Генриетта. Он называет ее полным именем. Он сильно потеет. Пятна на рубашке похожи на карту островов. Он складывает пиджак и кладет его рядом с
Так вы говорите, меня выбрали, начинаю я.
– Верно, – отвечает он. – Выбрали.
Для чего?
– Для участия в программе. В Освоении. Естественно, все пока на стадии подготовки. Только начало. Я хочу подчеркнуть, что вы в предварительном списке претендентов, так что не стоит сейчас сильно радоваться. Но я понимаю. Сложно не радоваться, когда такое слышишь. Я, например, очень рад за вас. Вот за что я больше всего люблю свою работу, так это за то, что могу приносить людям радостные вести. Но пока не даю никаких гарантий. Я хочу, чтобы вы это понимали. И пообещать ничего не могу, но это не так важно сейчас. Момент ведь поистине знаменательный.
Он смотрит на Грету. Она сидит с пустым выражением лица.
– Вы не поверите, сколько добровольцев набралось за последние несколько лет. Тысячи людей хотят попасть в программу. И многие готовы отдать все, лишь бы услышать те же замечательные новости, что и вы сейчас. Итак…
Я не совсем понимаю, прерываю я его тираду.
– Вы серьезно? – Он смеется, качает головой, а потом успокаивается. – Джуниор, у вас получилось! Получилось попасть в предварительный список для участия в Освоении. Если все хорошо сложится, если вы пройдете отбор, то сможете посетить нашу установку. Может, вы даже будете одним из первых. Войдете в первую волну переселенцев, поживете там.
Терренс указывает на потолок, но имеет в виду то, что находится выше крыши, выше неба. Он вытирает ладонью лоб, ожидая, пока сказанное дойдет до нас, и продолжает:
– Такой шанс выпадает раз в жизни. Это только начало. Мы провели первую лотерею, потому что такая… удачная вербовка… требует времени.
Я делаю глоток пива. Кажется, мне нужна вторая банка.
Удачная вербовка, говорите?
– Знаю, известия поразительные, – продолжает Терренс. – И сложно такое сразу переварить. Но помните: все меняется. Я всегда это говорю. И верю, что это правда. Перемены – единственная константа жизни. Человечество развивается. Это неизбежно. Мы эволюционируем. Движемся вперед. Осваиваем новое. То, что кажется маловероятным и невозможным, быстро становится нормой, а затем быстро устаревает. Мы переходим к следующему этапу, выходим на новую ступень развития, к следующему рубежу. Там, наверху, не другой мир на самом деле. Да, он далек от нас. И был вне досягаемости на протяжении почти всего нашего существования. Но теперь он становится все ближе и ближе. Мы приближаем его. Понимаете?
В его глазах отражается самоуверенность и воодушевление. А что он видит в моих? Я совсем не воодушевлен. Хотя должен быть. И все же. Я смотрю на Грету. Она чувствует мой взгляд, поворачивается и слабо улыбается. Наконец-то. Улыбка. Знак, что она со мной. Теперь мы на одной волне. Она вернулась.
Безумие какое-то, говорю я и касаюсь руки Греты. Космос – это как раз-таки другой мир. А здесь у нас есть свой. Своя жизнь. Здесь. Наша.
Я чувствую, что должен защитить свою жизнь – ту, которую знаю и понимаю.