Неестественный свет
Шрифт:
— Поэтому той ночью, как ты понимаешь, маршрут пришлось изменить. И Подлец отплыл на несколько ярдов по Темзе — от Дорсетского парка, где мы его видели, до Сомерсет-Хауса, как раз по дороге.
— И если Бо пытался бы выяснить, где находится загородный дом, то подумал бы, что к югу по реке?
— Правильно. Но Бо по-прежнему не сознавал всей важности своей роли в этой истории, до последней ночи, когда увидел восковую печать, вне всякого сомнения принадлежавшую королю. Она была оттиснута на бумаге, в которую была завернута доставленная в тот день картина, а миссис Рой хвасталась, что прислал ее потерявший голову любовник. На
— И хотя мы его в тот день потеряли, «она» велела Подлецу следовать за Бо до лабораториума, где он оставил зашифрованное послание в книге для записей, прежде чем отправиться на роковое свидание к…
— Святому Павлу, в девять. — Элпью вздохнула. — А потом, после убийства Бо и ареста миссис Уилсон, он в своем мужском обличий посыльного Коули обыскал дом Уилсонов, украв несколько платьев миссис Уилсон и часы, которые потом подарил Коули.
— Но зачем? — Элпью уже прикончила печенье и поэтому налила себе еще шампанского.
— Думаю, он был и любовником Коули. Он в нем нуждался. И стремился его задобрить.
— А Бетти?
Графиня пожала плечами.
— Этот безумец уже знал от Подлеца, где находится лабораториум, и бедняжка оказалась легкой добычей… — Она умолкла.
— Но, добившись своего, получил ли бы Натаниэл достаточно денег, чтобы оправдать две смерти?
— Похоже, что ситуация вышла у него из-под контроля. Он поставил перед собой цель. Он хотел власти, хотел возвыситься над людьми и… о, ты же знаешь королей! — Ее светлость покачала головой. — Они отличаются от простых смертных. Если бы юноше удалось осуществить свой план и убедить короля, что одна ночь пьяной страсти привела к появлению незаконного королевского отпрыска, Натаниэла до конца его дней ожидали бы огромные богатства и титулы, и ребенка тоже. А впоследствии, хотя пока это представлялось сомнительным, он мог бы убедить Вильгельма жениться на нем, а затем попытаться править от имени «плода любви».
— Ребенок! — вскочила Элпью. — А как же ребенок?
— Ты сегодня совсем не собираешься спать, да? — Графиня тоже поднялась, поглядывая на новый герб на каминной полке, и осушила свой бокал. — Как это любезно со стороны Его Величества выпустить королевский эдикт, отменяющий сделку моего мужа и делающий невозможным продажу этого дома, пока я жива.
— И дать нам денег, — сказала переполняемая чувствами Элпью, глядя на большой мешок золотых монет. — Как вам повезло, что вы поддерживаете дружбу с герцогиней де Пигаль, потому что, не будь у нее связей при дворе, все могло бы обернуться совсем по-другому.
Они вышли из дома, тщательно заперев его, и неторопливо пошли по Джермен-стрит. Ночная стража заканчивала свою работу и расходилась по домам — отсыпаться, а рыночные торговцы уже грохотали по мостовой в сторону Сент-Джеймса и Сенного рынка.
— Смотрите-ка, — сказала Элпью, указывая на сиявшие впереди окна, — она все еще не спит.
По звукам можно было предположить, что в доме царит веселье.
— Как мило, что она нас пригласила!
Войдя в парадную дверь, графиня с Элпью поднялись наверх.
Большой зал Пигаль был залит светом сотен свечей, мартышки прыгали по спинкам кресел, а попугай орал: «Merde!», еще одна обезьянка, испуская громкие, пронзительные
— Эшби! Догогая! — Пигаль, пошатываясь, шла к ним, держа в руке бутылку шампанского. — Я думала, что вы спите. Пгоходите. — Она потащила подругу к столу, уставленному бутылками. — Ты должна выпить. Посмотги! Как все чудесно.
Элпью с графиней в изумлении взирали на открывшуюся им картину. Подлец в полном турецком костюме танцевал с Люси, тоже наряженной на восточный манер. Мустафа, снова облаченный в мавританский атлас, примостился в кресле, поглаживая одного из котов Пигаль и скармливая ему кусочки бекона.
— Мой дом снова полон. Все они будут у меня служить и жить здесь.
— Люси, должно быть, страдает… — Элпью посмотрела на девушку, которая совершенно безучастно танцевала с Подлецом. — Ее брат…
— Ее бгат был aliene [86] и убийца, — отрезала Пигаль. — Она его ненавидела.
— Но почему же она с этим со всем мирилась? Она с вами не разговаривала? — Элпью подошла к герцогине поближе.
— D'accord! Она его боялась. Когда мы появились в дегевне, она внезапно все поняла, словно увидела со стогоны. И гешилась гассказать…
86
[86] Сумасшедший (фр.).
— И тогда он привязал ее на том чердаке!
— Пигаль, дорогая, я говорю как друг. — Графиня оттащила подругу в сторону. — Ты не забыла, что эта девушка беременна?
— Газумеется. — Пигаль ухмыльнулась и пожала плечами. — Газумеется. — Она провела графиню к черной спальне Азиза. Осторожно открыла дверь.
— Пока ты была у коголя, мы вместе с камеггегом освободили ее. — На столике у кровати горела свеча, освещая спящую миссис Элизабет Уилсон. — Это дитя Бо. Она сказала, что хочет его забгать, а Люси гада отдать эттого младенца тому, кто будет любить его так, как она любит маленького Мустафу.
— Но… это же ее собственный ребенок?
— Не забывай, как он был зачат, догогая. — Пигаль тихонько прикрыла дверь. — Девушку связывали и заставляли отдаваться мужчине с завязанными глазами. Она хочет все этто забыть.
Они вернулись в зал.
— Неужели ты не боишься этого громилу? — поинтересовалась у подруги графиня.
— Джека Фгая? Он спас тебе жизнь, догогая. Кгоме того, он такой пгостак. Говогишь ему, что делать, что говогить, и он выполняет. Сам он сообгажает туго, но, похоже, нгав у него добгый.
Элпью сморщилась.
— Отвагу он уж точно проявил, когда бежал по той горящей лестнице…
— А в эттом нагяде, — ухмыльнулась Пигаль, — он такой бгутальный zigomard, non? [87]
Был уже почти полдень, когда Элпью с графиней, освеженные многочисленными бокалами шампанского, покачиваясь, вернулись назад.
Войдя в дом, графиня нетвердой походкой направилась на кухню. Годфри, как обычно, храпел на дальней кровати.
Элпью плюхнулась на свою кровать и принялась стягивать чулки. Повернула голову.
87
[87] Тип, правда? (фр.)