Неевклидова геометрия

Кинд Нила

Мы не заходили дальше поцелуев. Я лишь однажды попытался проделать с ней то, что проделывали, по их заверениям, знакомые парни со своими девушками, и в укромном уголке запустил руку ей под платье, норовя добраться до резинки трусиков. Она резко отстранила меня. Пощёчину не влепила,

но с твёрдостью в голосе попросила никогда так не делать, если я не хочу её потерять. Сказала, что позволит это, только когда мы станем совершеннолетними. А всё остальное – вообще лишь после свадьбы. Я принял её решение. Ночами же утешал себя сам, поскольку терпеть напряжение было уже невозможно. Знал, что многие занимаются тем же, а потому угрызениями совести не мучился, только необходимостью скрывать последствия от бдительной мамы.

*

Объявили мой рейс. В полёте я должен был провести четыре часа. Широка страна моя родная… За это время можно было улететь к чёрту на кулички. В кармашке кресла передо мной обнаружил забытую кем-то из прежних пассажиров книжечку. Карманный сборник стихов Юлии Друниной. Хотел положить обратно, но непроизвольно открыл наугад и прочитал:

Не встречайтесь с первою любовью,

Пусть она останется такой –

Острым счастьем, или острой болью,

Или песней, смолкшей за рекой.

Не тянитесь к прошлому, не стоит –

Всё иным покажется сейчас…

Пусть

хотя бы самое святое

Неизменным остаётся в нас…

Почувствовал желание выйти из самолёта и вернуться домой. Но… мы уже оторвались от земли и поднимались к облакам…

*

После девятого класса летом опять была трудовая вахта, на этот раз нас послали на сбор урожая капусты; к кулачным боям я был уже готов, да и сил, и умений во мне за год прибавилось. Тогда же я впервые делал Тане массаж. Она явно перестаралась на грядках и призыв «Комсомольцы, вперёд!» восприняла слишком буквально. Мы трудились не рядом, поскольку сферы деятельности у парней и девушек были различными: они срезали кочаны, а мы нагружали ими корзины и таскали к грузовику. По окончании первого дня она лежала пластом на своей раскладушке и тихо плакала в подушку, когда остальные собирались на танцы. Плакала, разумеется, не от зависти и огорчения, а от боли в пояснице. Все ушли, а для нас наступили часы блаженства. Сначала я массировал её через платье, потом настоял на том, чтобы снять его, прикрыл её ноги и трусики простынкой, руки же она согнула в локтях и прижала к себе, чтобы скрыть грудь даже «в профиль». Только осознание возможности самого себя удовлетворить помогло мне сохранять относительное спокойствие. Вспоминал же я тот вечер (и вспоминаю до сих пор) как один из самых счастливых в моих жизни…

Конец ознакомительного фрагмента.