Нефритовая страна (Ричард Блейд - странствие 2)
Шрифт:
– Ну, наконец-то, сир Блейд! Сейчас мы обсудим наше дело в спокойной обстановке. Довольно таиться, словно обезьянытрупоеды в ночи!
На лице Блейда, должно быть, отразилось удивление, потому что Растум засмеялся и произнес:
– Ты можешь говорить здесь во весь голос. Мы окружены преданными мне воинами, а остальные... остальные, похоже, уже не стоят на ногах.
– Люди Садды тоже выступят этой ночью, - вмешался карлик.
– Она не хуже тебя понимает, что другой возможности не будет.
Блейд кивнул.
– Он абсолютно
Растум устало прикрыл глаза.
– Возможно, возможно... Но мы ударим первыми. Мои люди лучше вооружены, и я расставлю их так, чтобы они могли присматривать за воинами Садды. А теперь, Морфо, просвети нашего друга.
Гном приподнял острый подбородок и уставился на Блейда быстрыми маленькими глазками.
– Я отравлю Кхада. Смертельный яд - пара минут, и все кончено. Когда яд подействует, ты должен зарубить Садду.
– А потом постарайся уцелеть, пока не подойдут мои люди, - добавил Растум.
– Они с радостью закончат дело. Вам с Морфо, конечно, придется рискнуть, но если все пойдет слаженно и быстро, никто в шатре даже чихнуть не успеет.
Блейд глубоко вздохнул.
– К сожалению, - признался он, - я не могу убить Садду. Она ждет ребенка. Моего ребенка.
Оба его собеседника изумленно замолчали. Стало так тихо, что разведчик легко расслышал далекий топот и шум - пьяные всадники Кхада все еще носились по лагерю.
Растум левой рукой стиснул колено, глаза его холодно сверкнули.
– Когда ты узнал об этом? И почему сразу не сказал мне?
– Я хотел рассказать, но случай не представился. А сейчас я говорю: ее нельзя убивать.
Прежде чем воевода прервал его, Блейд повторил:
– Ее нельзя убивать, и незачем. Лучше оставим ее заложницей. Мне не нужна сама Садда. Когда родится ребенок, делайте с ней все, что хотите... пусть только выносит его.
Губы воеводы презрительно дрогнули.
– Ты глупец, Блейд. Ты хороший воин, и я счастлив иметь твою поддержку, но ты глупец. Пока она жива, у нас не будет покоя.
– Он взглянул на гнома.
– Скажи ему ты, малыш. Может, ты сумеешь вложить немного мозгов в эту пустую голову.
Морфо встал. Задумчиво наморщив лоб и скрестив руки на груди, он принялся вышагивать из угла в угол; колокольчик на верхушке его колпака тихонько позвякивал.
– Я считаю, - заявил он наконец, - что мы не вправе принуждать Блейда делать то, что он хочет. Я... я вполне понимаю его чувства. Опасно оставлять Садду в живых, но разногласия между нами еще опаснее. В конце концов, она - его женщина; пусть держит ее в узде!
Воевода, зажмурив глаза, слушал гнома, изредка ворочаясь на кушетке, чтобы хоть как-то ослабить боль. По его пепельно-серому лицу стекал пот, он вытирал его полотенцем, и Блейд заметил, что ткань уже промокла насквозь. Наконец глаза Растума открылись; он пристально уставился на Блейда и сказал:
– Ладно, будь по-твоему. Но знай, сир Блейд, ты отвечаешь за Садду. И учти - после переворота ты станешь
– Дел у тебя будет немало. И если Садда ускользнет, я срублю с плеч твою голову... не говори потом, что я тебя не предупредил.
Блейд еле заметно кивнул.
– Я запомню это, воевода. Хорошо, я отвечаю за Садду до тех пор, пока не родится ребенок. Потом я с удовольствием верну ее тебе.
Улыбка Растума вновь напомнила ему волчью.
– Значит, договорились.
Они беседовали еще с полчаса. Шум в лагере не затихал, скорее даже усиливался; к пьяным выкрикам солдат присоединились пронзительные женские вопли.
Блейду так и не удалось выяснить, как шут собирается отравить Кхада ведь он должен был пробовать всю еду, которую подносят повелителю.
– Я не стану тебе ничего рассказывать, - покачал головой Морфо.
– Но не обижайся... никто, даже Растум, не знает моего секрета. А чего не знаешь, того не выдашь, - закончил он.
Еще раз пожелав друг другу удачи, заговорщики расстались. Блейд отправился к себе в фургон, где Бейбер уже приготовил самые лучшие праздничные одежды.
Огромный черный шатер Кхада сегодня охраняли смешанные караулы: половина - его собственные воины, половина - Растума. После сигнала люди воеводы должны будут окружить и перерезать солдат Всемогущего.
Блейд отсалютовал сотнику, возглашавшему стражу, и, оказавшись внутри шатра, был вынужден одновременно заткнуть уши и задержать дыхание: его перепонки чуть не лопнули от звуков пронзительной музыки и пьяного смеха, а в воздухе витал столь дурманящий аромат бросса, что разведчику с трудом удалось удержаться на ногах.
В освещенной чадящими факелами приемной толклись богато разодетые вельможи, среди которых черными истуканами торчали уже знакомые Блейду рабы-евнухи с громадными кувшинами бросса или золотыми подносами, заваленными грудами фруктов. Огромный оркестр, расположившийся в углу, снова и снова повторял одну и ту же варварскую мелодию.
Перед тронами Кхада и его сестры вертелись шесть почти обнаженных, лоснящихся от масла плясуний. Под поразительно диссонирующие аккорды они демонстрировали таинства лесбийской любви - шесть пар смуглых грудей с громким шелестом терлись друг о друга. Аудитория пьяно ревела от восторга.
Блейд остался у входа. Рядом притулился на своей тележке Бейбер упрямый старик тоже хотел поприсутствовать на празднике. Что ж логично: раз приглашен хозяин, приглашен и его раб. Зато, подумал Блейд, если дело сорвется, калеке снесут голову одним из первых.
Садда пока не заметила его. Постояв у входа и освоившись с наполнявшими шатер ароматами, Блейд похлопал Бейбера по плечу и стал пробираться к группе сотников и воевод со значками Кхада на панцирях. Они уже изрядно подвыпили и, размахивая руками, не слушая друг друга, похвалялись своими подвигами во рву, в канаве, на стенах и улицах павшего города.