Нефть, PR, война
Шрифт:
С самого начала кризиса казалось, что ЕС ведет более «разумную» политику, чем американские ястребы. Особенно в лице бельгийского министра иностранных дел Луи Мишеля, заявившего вскоре после терактов: «Мы не находимся в состоянии войны».
Итак, можем ли мы утверждать, что США и ЕС едины и разъединены одновременно? Да. Правительства США и европейских стран остаются едиными в своем стремлении переложить тяжесть кризиса на народы стран третьего мира: низкие цены на сырье, разрушение национальной промышленности и сферы услуг для облегчения транснациональным корпорациям проникновения на национальные рынки, долговой шантаж... США и ЕС едины и в своем стремлении сломить сопротивление прогрессивных сил, выступающих против «свободы» транснациональных
Но кризис сбыта приводит к тому, что за фасадом единства идет глухая борьба за захват лучших рынков для собственных компаний. Именно для этого Европа и намерена разыграть карту своей кажущейся «умеренности»... Все последние годы гнев и протест сосредоточены на американских руководителях. Израильская оккупация стоила жизни десяткам тысяч палестинцев. Каждый араб знает, что без американских миллиардов, которые каждый год получает Израиль, без торпедирования Вашингтоном принятых в пользу палестинцев резолюций ООН проблема давно была бы решена.
В этой ситуации Европейский Союз видит возможность представить свою политику как альтернативу политике американского империализма. Он бормочет слова в пользу выполнения соглашений, заключенных в Осло, пытается предстать защитником палестинцев, а в это же время европейские компании толкаются локтями, чтобы получить заказы, связанные с восстановлением Ирака.
Изображая Европу как силу, способную замедлить полет американского ястреба, европейские руководители рассчитывают войти в доверие к отвернувшимся от Вашингтона режимам. В сущности это не что иное, как маркетинговая политика в пользу Мерседеса, Сименса, Тоталь-Фина и других...
В ожидании Евроармии...
Итак, в долгосрочной перспективе эта война означает обострение противоречий между США и Европой. С одной стороны, для американских стратегов это — возможность вновь захватить руководство капиталистическим миром. По словам Целлика, министра торговли США, «ответ должен усилить руководящую роль Соединенных Штатов в политической, военной и экономической сферах». С другой стороны, многие европейские руководители видят в войне возможность изменить соотношение сил в свою пользу. Словом, тумаки в семейке посыпятся чаще.
Действия Европейского Союза затруднены тем, что он не располагает еще военными средствами, соответствующими его амбициям. И тем, что США прилагают все усилия, чтобы не допустить этого.
В 1992 году Вольфовиц, который был тогда лишь советником в Пентагоне, призвал «сделать все, чтобы не допустить появления чисто европейской системы безопасности» [254] . Когда же Европа все-таки встала на этот путь, его коллега Скоукрофт критиковал канцлера Германии Коля за его «неблагодарность, которую не заслужили Соединенные Штаты, оказавшие столь мощную поддержку объединению Германии» [255] . Да и сам президент Буш изрек угрозу в изысканных, но недвусмысленных выражениях: «Отправной пункт нашей политики состоит в том, что существование Европейского Союза не ослабляет участия Америки в .защите Европы и ее делах. Если же этот пункт кажется вам неверным, если, дорогие друзья, ваша конечная цель — обеспечение своей безопасности собственными силами, то сказать об этом надо сейчас» [256] . Вот уже десять лет во всех так называемых «гуманитарных» войнах Вашингтон препятствует появлению независимой от НАТО автономной европейской военной силы. Но после каждой очередной войны европейцы принимают соответствующие меры. К 2003 году численность Евроармии предусматривалось довести до шестидесяти тысяч человек. Но после 11 сентября министры ЕС решили ускорить темпы, пойдя на дополнительное финансирование военных бюджетов. За счет социальной сферы, конечно. В задачу Хавьера Соланы входит
254
Michel Collon, Poker menteur. EPO, Брюссель. 1998. стр. 116.
255
Le Monde, 6 июня 1992.
256
France-Germany. 1983-1992, Нью-Йорк. St Martin's, 1993, стр. 172-173.
Руководить этой объединенной армией собирается Германия. И при каждой новой войне она продвигает свои пешки чуть-чуть вперед, чтобы заставить смотреть на себя как на военную державу. Канцлер Шредер заявил: «Позади то время, когда Германия могла принимать лишь финансовое участие в международных военных акциях. Германия является великой экономической державой, и это обязывает ее брать на себя и военные риски. Страна обладает международным авторитетом лишь тогда, когда она, в числе прочего, готова к ведению войны» [257] .
257
NRC Handelsbad, 13 октября 2001.
Как видим, ЕС — это совсем не мирная сила, какой он хотел бы выглядеть, и его главное стремление в том, чтобы стать «настоящим халифом». То есть господствующей сверхдержавой. Поэтому бороться за мир — значит быть против участия Европы в войне в Центральной Азии и в любых других войнах. Это значит также бороться против увеличения военных бюджетов европейских стран, против Евроармии, против еврошовинизма.
Что же дальше?
Для движения за мир настало время решительных действий. И прежде всего потому, что война в Афганистане не закончена. Иностранной державе легче войти в эту страну, чем выйти из нее. И решение, которое она примет, ясно уже сейчас: поставить у власти боевиков, не менее преступных, чем талибы. Но любая стоящая у власти сила будет выглядеть марионеткой на содержании иностранцев.
Эти «работники войны», даже если им удастся разделить сферы влияния, грабежа и наркоторговли, никогда не решат проблему будущего. И не принесут ни благосостояния, ни мира народу Афганистана. Прежде всего потому, что существуют лишь как представители, проводники интересов иностранных держав, в первую очередь Соединенных Штатов, которые помогли талибам и другим вооруженным фундаменталистам перебить всю прогрессивную оппозицию, до маоистских партизан включительно, сражавшихся в свое время против СССР.
В действительности — мы не устанем это повторять — Соединенным Штатам нужно не решение, а проблема. Именно они виновны в бедствиях, которые народ Афганистана терпит уже более двадцати лет, и интересы их с тех пор ничуть не изменились. Изменилась лишь тактика.
Вторая причина для решительных действий состоит в том, что война против Афганистана — лишь первая в цепочке корыстных войн против разных стран. Первый удар нанесен по наименее популярному в мире режиму — Талибан, но этот удар не будет последним.
У антивоенного движения есть основания для надежды. В каждой дискуссии с нашим участием нас поражало одно обстоятельство: все большее число людей осознает, что войны эти корыстные, а никакие не гуманитарные. Конечно, это лучше осознается в отношении США, чем Европы, но радует, что начало положено.
Воля к действиям также заметно возросла на фоне фатализма, господствовавшего в течение долгих лет. Но многие пока не понимают, каким образом действовать. Отсюда та ответственность, которая ложится на движение за мир.