Нефть!
Шрифт:
М-р Росс в это время был по уши погружен в наблюдение за буровыми работами новых скважин, но Бэнни так настаивал на том, что ему необходимо познакомиться с Гарри Сигером, что он согласился на то, чтобы сын пригласил его вместе с Полем к ним завтракать. М-р Росс наслушался таких новостей, от которых у него совсем пропал аппетит, и он сидел за столом, не дотрагиваясь ни до одного из поданных блюд. Он пришел в ужас от того, что он слышал, но нельзя было, конечно, ожидать, чтобы под этим впечатлением его ум стал работать в том же направлении, как и ум Бэнни. М-р Росс не в состоянии был, конечно, распутать всю путаницу, царившую в мире, да у него и не было ни малейшего желания этим заниматься. Его только испугали известия, что японцы были
Так же вот и этот малый, Сигер, — детина шести футов ростом, красивый, как викинг, с густой шапкой поседевших раньше времени волос — результат его напряженной работы. Разумеется, вы не могли отрицать тех фактов, которые он сообщал, не могли заподозрить его во лжи, но — бог мой! — чего ради надо было ему стараться перевернуть вверх дном все установившиеся убеждения и сеять волнения в стране, нападая на правительство? И это за то только, что во время страшной суматохи, царившей во время войны, оно сделало ошибку и не знало потом, как из нее выйти!
Но Бэнни все же удалось убедить отца пойти вместе с ним на митинг социалистов, на котором должен говорить Гарри Сигер. Митинг происходил в большом холле, в котором собралось более двух тысяч человек, и м-р Росс никогда еще в жизни не видел такого количества "опасных" людей: мужчины с иностранными физиономиями, мрачные, с умными, проницательными глазами, с волосами, падавшими длинными прядями на шею; женщины — с короткими волосами и большими очками на носу; рабочие — угрюмые и сосредоточенные, с крупными, резкими чертами лиц.
О, страшные, страшные люди! И этот Сигер, взвинчивающий всю эту публику до исступления, рассказывавший им о "поезде мертвецов", который он видел на Великой сибирской железной дороге, — более двух тысяч мужчин и женщин, запертых в вагонах, в которых перевозят скот. Это были пленные "белых". Белогвардейцы не знали, что с пленными делать, и, заперев их в пустые вагоны, возили по дороге то в одну сторону, то в другую и держали их по нескольку недель на запасных путях до тех пор, пока несчастные не погибали от голода, холода и болезней. А американские войска стояли тут же и кормили этих убийц и снабжали их деньгами и оружием! И все эти гнусности еще продолжаются. Как раз сейчас польские войска двигались по русской территории; они одеты в американские мундиры и убивают американскими снарядами русских рабочих. Что имеет сказать американский народ по этому поводу?
То, что американский народ имел сказать по этому поводу, выразилось таким взрывом оглушительных криков, что у старшего Росса мороз пробежал по спине. Он смотрел на это море человеческих голов, поднятых рук, сжатых кулаков, грозно размахиваемых в воздухе, и прекрасно знал, что все это означало, — никто не мог его провести. Когда вся эта толпа, как один человек, восторженно и громко кричала при каждом упоминании имени Ленина — он знал, что все эти радостные крики относились не к тому, что русский Ленин сделал для России, но к тому, что сделает для Америки какой-то другой, — американский Ленин, "Руки прочь от России!" — этот крик был только отзвуком, эти слова означали: "Руки на "Консолидированного Росса!""
В это самое время м-р Росс взглянул на своего сына. Было ясно, что Бэнни совершенно не разделял страхов своего отца. Он был точь-в-точь таким же, как и вся эта толпа и как вся эта чернь, — возбужденным до последней степени. Он громко кричал: "Руки прочь от России!" — очевидно, или не понимая того, что намеревалась сделать вся эта толпа с "Консолидированным Россом", или, что еще хуже, относясь к этому совершенно безразлично.
Небольшая группа "красных" студентов Тихоокеанского университета тоже присутствовала на этом митинге, и на следующий день только об этом и было разговору. Но из ближайших
Бэнни поделился своим негодованием с Питером Нагелем, и тот пошел домой посоветоваться со своим отцом, а вернувшись — объявил, что он охотно готов работать в качестве издателя студенческой газеты — для того, чтобы этим путем выяснить истину.
В тот же вечер устроили митинг, на который собрались все университетские заговорщики, и очень быстро были собраны по подписке требуемые для начала дела деньги — тридцать долларов. Потом большинством голосов решено было издавать еженедельную газету в четыре страницы под заглавием "Расследователь". Далее, так как все находили, что о том, что происходило в России и о ее задачах лучше всех был осведомлен Гарри Сигер, то Рашель Менциес поручено было написать в виде фельетона интервью с этим последним. Другому юному мятежнику было предложено собрать все факты и слухи, касающиеся секретных выдач из студенческого фонда наемным атлетам, содействующим славе Тихоокеанского университета. Что касается Бэнни, то ему, как более других осведомленному в области общественных вопросов, поручено было написать передовую статью на тему, касающуюся университетского снобизма, упомянув о том факте, что один из студентов — индус, юноша исключительных способностей и знаний, получил при баллотировке черный шар; исключительно только вследствие своего индусского происхождения.
Питер Нагель оседлал своего любимого конька и просил поместить его поэму, в которой он осмеивал бога. Это предложение вызвало шумные протесты, в которых указывалось на неуместность и некультурность затрагивать те или другие религиозные темы. Но Питер продолжал настаивать на своем. Издатель он или нет? Если да, то он имел право это напечатать, будучи вполне солидарен с теми, кто считал религию "опиумом для народа". Питера поддерживал Билли-Джордж, настаивавший на том, что новая газета должна затрагивать все решительно современные темы. В конце концов "Расследователь" был написан, проредактирован, сдан в набор и напечатан. Из типографий принесли листки, совсем еще влажные и мягкие, напоминавшие собой саранчу, только что вылезшую из своих кукол. Но на следующее утро они будут совсем уже сухи. А до тех пор: "Тсс! Никому ни слова!"
Но каким же способом раздавать все эти листки? Мнения по этому вопросу расходились. Бэнни со своими взглядами и размахом большого барина предлагал раздавать их даром. Но Рашель, со слов своего отца, который, помимо своего портновского дела, состоял еще литературным агентом социалистической партии Энджел-Сити, — заявила, что газету обязательно нужно продавать. Иначе публика будет к ней относиться без всякого уважения. "Все то, за что заплачено наличными деньгами, будет обязательно прочтено", — сказал папа Менциес со свойственной ему еврейской проницательностью, а его дочь прибавила с чисто социалистической горячностью:
— Если мы искренне верим в свое дело, то, конечно, не остановимся перед тем, что, может быть, дадим этим повод немножко над нами посмеяться.
Это было в своем роде призывом к мученичеству, и, после некоторых колебаний, все они дали свое согласие.
Таким образом, на следующий день около восьми с половиной часов утра площадь перед университетским зданием представляла собой зрелище, подобного которому никто из студентов Тихоокеанского университета еще ни разу не видел с самых первых дней существования воскресной школы методистов: владелец нефтяного поля "Росс-младший", единственный сын и наследник м-ра Росса старшего, взобравшись на скамейку и держа в руках целый ворох газет, весело кричал: