Негладкий лед
Шрифт:
Все бойчей и затейливей была чечетка ев коньков, все размашистей "шпагаты" и туже "волчки".
Какая же страсть сильнее силы влекла ее, вырастая над усталостью? Ведь силы живого тела должна, были иссякать, а они прибавлялись, нарушая известные нам законы. Видно, впрямь физическое выражение таинственного понятия "вдохновение" состоит в том, что в известные моменты, человек не может устать, ибо дух в нем могущественнее материи.
Сколько ж в тот вечер носилась она и вертелась -- не счесть!..
Обычно тренировка завершалась бегом по льду под навязчивый
– - Тань, а что если туда еще "тулуп" вставить?
...На следующее утро она потирала ноги, ухмыляясь над собой:
– - Эх, как я вчера напрыгалась от экстаза...
– - Болят?
– - сочувственно спросила Валерия Васильевна Коханевская, хореограф, которая, двадцать лет протанцевав на сцене Большого театра, хорошо знала, что такое боль перетруженных мышц.
– - Болят не болят, а так... прыжок в "либелу" делать довольно неприятно.
"Либела" не ладилась. В тот момент, когда партнеры докручивали последние обороты и Роднина резко отсчитывала "шесть, семь... восемь!", кто-нибудь из них двоих непременно смещался в сторону, и потом начиналось выяснение, кто дальше смещается, кто больше виноват.
Тарасова, дав им немножко поспорить, сама устремилась на лед, и Зайцев тотчас поскучнел: он знал, что ему одному двух женщин нипочем не переговорить. "Против лома нет приема" -- так это у него называлось.
– - ...Придется побегать.-- Тарасова втыкает в розетку штепсель электрометронома, ставит стрелочку на "аллегро" и поворачивает мембраной к микрофону. Все тот же тошнотворно знакомый звук бьет по барабанным перепонкам.
Ох, надо видеть Сашино лицо!
Стук... Шорох коньков... Стук... Шорох...
– - Толка-айся!-- Это Роднина разозлилась.-- Не спи!
VII
Между чемпионатами Европы и мира у нас обычно остается совсем мало времени, за которое надо ничего не потерять и все, что потеряно, восстановить.
Первенство мира трудно тем, что мы, европейцы, приезжаем на него уже немного уставшими, а канадцы и американцы -- на пике формы. Но в последнее время они выступают слабее, чем представители Старого Света, и поэтому для парного катания европейский турнир вроде бы важнее: там определяется расстановка сил, которая за весь оставшийся сезон редко меняется.
Разве что в семьдесят шестом году было немного иначе:
тогда Воробьева и Власов были третьими на первенстве Европы, потом на Олимпиаде пара из ГДР Гросс -- Кагельман обошла их, а на первенстве мира они опять вернули себе бронзу.
У меня на чемпионате Европы было ощущение, что Гросс -- Кагельман достойны большего. И я, честно говоря, немного болела за них: я их давно знаю и всегда к ним очень хорошо относилась. Я люблю Иру Воробьеву, но Мануэла Гросс и Уве Кагельман в Инсбруке были на своем месте.
Ира Воробьева -- интересный и оригинальный человечек, очень доверчивый, очень хорошо, правильно воспитанный. Она предупредительна, она всегда старается не причинять другому неудобства, не быть в тягость и делает это совершенно искренне. Искренность -- качество, к сожалению,
И все-таки, повторяю, я была рада за Маню Гросс и Уве. Всех ребят из ГДР -- и их, и Хоффмана, и Роми Кермер с Рольфом Эстеррайхом, и Кристи Эррат-- я помню еще детьми, они у меня на глазах все вдруг взрослыми стали... Маня была совсем малышкой, а превратилась в симпатичную девушку -в жизни даже симпатичнее, чем на льду.
На этой паре были испытаны все системы, все методы тренировок, и никогда ничего им легко не доставалось, за каждую ступеньку они боролись изо всех сил, и когда в Загребе на первенстве Европы 1974 года проиграли второй паре ГДР -- Кермер и Эстеррайху, то стали работать еще больше, еще старательнее.
На первенстве мира 1976 года мы с Маней честно отплакали каждая свое: я -- что мне так тяжело далось то первенство, она -- свой уход из спорта.
Помню, она каталась раньше меня, мне в раздевалке плохо стало, температура была тридцать восемь, я сидела, никуда не | выходила... Маня ко мне пришла и спросила:
– - Ира, дальше кататься будешь? Я сказала:
– - Наверное, да.
– - А я -- все.
Обычно я, когда стою на пьедестале, мало что вижу, а в тот раз четко увидела Маню. Она бежала куда-то на самый верхний ряд трибуны, потом сидела там, смотрела и плакала.
Но я опять отвлеклась и забежала вперед, потому что пока еще речь идет о том коротком промежутке между первенствами Европы и мира, когда все волнения отброшены, все вопросы решены, надо просто отоспаться -- обычно у мамы. Это до чемпионата Европы ты еще суетишься, дошиваешь костюм, переписываешь пленки, а тут суетиться поздно,
Дважды я участвовала в чемпионатах мира в Колорадо-Спрингс, и это место кажется мне символичным. В 1965 году Белоусова и Протопопов в первый раз стали там чемпионами мира, в 1969-м впервые выиграли мы, а они нам проиграли, и когда я летела туда в 1975-м, то думала: "Как бы эта ситуация не повторилась с нами..."
Семьдесят пятый вообще был трудный год, мы только-только перешли к Тарасовой, еле-еле успели поставить программу и на первенстве страны отъездили плохо -- для тогдашней своей подготовки неплохо, а по сравнению с тем, чего от нас обычно ждут, неважно. И на первенстве Европы впервые почувствовали конкуренцию со стороны пар ГДР... Вдобавок опасались высоты -- среднегорья, кислородной недостаточности.
В первый раз -- в шестьдесят девятом -- мы тоже ее опасались, тогда у наших спортсменов был совсем небольшой опыт выступлений на среднегорье. Но в тот раз я высоты почти не почувствовала. У меня была только одна очень тяжелая тренировка, и уже после выступления часа три тошнило. Уланову пришлось труднее. Но я видела, как других просто выносили со льда.